Я разворачиваюсь, намереваясь уйти. Этот парень не входит в мой план. Ни в его начало, ни в середину, вообще никуда.

– Бриана, подожди! – Ник бежит следом за мной. – Я провожу тебя до общежития.

– Бри. И спасибо, не надо.

Когда он догоняет, до меня доносится запах кедра и кондиционера для белья. Конечно, он хорошо пахнет.

– Бри, сокращенно от Брианы. – Его улыбка с ямочками, наверное, изображена на плакате в каком-нибудь кабинете стоматолога. – Буду рад тебя проводить. Взаимное обучение и все такое, – говорит он без тени сарказма. – Как говорит декан, ты склонна забредать куда-нибудь ночью и случайно оказываться на заднем сиденье полицейской машины?

Я вздыхаю и ускоряю шаг, но он догоняет меня, не теряя ни секунды.

– Как ты меня нашел?

Он пожимает плечами.

– Попросил у декана Маккиннона твое расписание и фото. – Он поднимает руку, прежде чем я успеваю возразить. – Личную информацию обычно не выдают студентам, но согласие, которое подписывают, поступая на раннее обучение, дает такое право наставникам, помощникам и другим лицам, выполняющим подобные функции. Я узнал, когда у тебя заканчиваются занятия. Решил, что после этого ты двинешь ужинать, а затем прикинул, сколько ты простоишь в очереди в «Ленуаре», как быстро найдешь столик и как быстро поешь в это время дня. Мне осталось только явиться сюда и подождать снаружи у выхода, ближайшего к «Старому Востоку».

Я останавливаюсь, открыв рот от удивления. Он ухмыляется – его это явно веселит, и он доволен собой.

– Значит, ты меня преследуешь?

Он прижимает руку к груди, будто я ранила его.

– Вовсе нет, я просто умный! И я действовал в соответствии с прямыми указаниями декана Маккиннона – вступить в первый контакт с тобой сегодня. – Голубые, как океан, глаза на загорелом лице внимательно рассматривают меня, а от его понимающей улыбки к ушам поднимается волна тепла. – И отлично рассчитываю время. Ты явилась через пять минут после того, как я пришел.

– Быть умным и преследовать людей – не взаимоисключающие качества.

– О, я согласен. – Он трет подбородок. – Наверное, где-то есть диаграмма Венна на этот счет или график прямой пропорциональной зависимости…

Я издаю стон.

– По определению это означает, что ты используешь свой ум во зло.

Ник наклоняет голову.

– Верно. На самом деле на двух уровнях. – Он поднимает палец. – Использование сообразительности, чтобы кого-то преследовать, и, – он поднимает второй палец, – использование сообразительности, чтобы изобразить соотношение между сообразительностью и преследованием.

Я открываю рот, закрываю его, поворачиваюсь и иду прочь. Он идет следом.

Несколько минут мы идем молча, а вечер обтекает и окружает нас. Я оглядываюсь назад. Ник ступает легко, словно танцор: длинные шаги, прямая осанка. Когда мои глаза поднимаются к его лицу, я вижу, как в уголке его губ прячется улыбка. Я резко отворачиваюсь.

Через минуту он заговаривает снова. Его голос раздается у меня за спиной, и в нем звучит любопытство.

– Так ты прыгнула с обрыва? Там, в карьере?

– Нет.

– Что ж, – задумчиво произносит он, – с попаданием в кабинет декана в первый учебный день не сравнить – думаю, это рекорд, так что поздравляю, – но опыт вполне неплохой. Обрыв не очень высокий, а прыгать довольно весело.

Я поворачиваюсь лицом к нему, невольно удивившись.

– А ты сделал это?

Он усмехается.

– Ага.

– Но разве ты не любимчик декана?

Он поводит плечом.

– На бумаге у меня все отлично.

Несколько минут спустя мы доходим до перекрестка, где дорожки расходятся в разные стороны, как спицы колеса. Он ступает рядом со мной, и мы вместе идем по правой дорожке, ведущей к «Старому Востоку». Сверчки и кузнечики гудят вдалеке.