Впрочем, согласно другой версии, уже Мао перехитрил Сталина. Китайский лидер прекрасно понимал, что условия договора свяжут Китай и СССР гораздо сильнее, чем ему этого хотелось бы. По этой причине он даже отказался лично подписывать договор непосредственно со Сталиным. В итоге подписями его скрепили лишь министры иностранных дел обеих стран. Но вместе с тем, Мао осознавал, что это временная ситуация. Мао было за 50, а Сталину уже за 70 лет. Он также понимал, что после Сталина не останется сколько-нибудь серьёзной политической фигуры, все потенциальные преемники вождя были лишь исполнительными бюрократами. Мао автоматически превращался в фигуру номер один в мировом коммунистическом движении после смерти Сталина и уже по-другому мог разговаривать с Кремлём. Но разорённому десятилетиями войн и нестабильности Китаю требовалась поддержка здесь и сейчас. И он решил на время поступиться своей гордостью, чтобы с помощью советских кредитов и специалистов Китай «выпрямился во весь рост». А затем, уже после смерти Сталина, с Москвой можно было порвать под надуманным предлогом, что и произошло при Хрущёве.

Считал ли Мао, что вскоре (или уже тогда?) сможет заменить стареющего советского вождя в качестве лидера мирового коммунистического движения. Если да, то понравиться это не могло ни Сталину, ни тем более сменившему его на лидерском посту Никите Хрущёву, который ради самоутверждения во власти затеял борьбу с покойным, развенчивая «культ личности». Чувствовал ли себя Мао китайским Сталиным? Есть все основания считать, что да. Советский руководитель не случайно долго «держал его на цыпочках», не давая приехать и сделать решающий шаг в сторону союза с СССР. Сталин не хотел продемонстрировать всему миру, что Мао Цзэдун является его сателлитом и приезжает в Москву за указаниями. Сталин разыгрывал карту, что, якобы, китайцы – демократы и никакого отношения к СССР не имеют. Откровенно обманывал США: отвечая просто на вопрос посла Гарримана, имеет ли СССР какие-то связи с китайскими коммунистами, Сталин говорил: «Какие китайские коммунисты? Мы таких не знаем. Там какие-то националисты сидят»… И Молотов говорил то же самое. Дело в том, что Сталину гражданская война в Китае была крайне выгодна. По одной простой, но очень веской причине – эта война ослабляла Китай. Чтобы понять важность «добрососедских отношений» между СССР и Китаем, достаточно посмотреть на протяженность их общей границы. Сильный Китай не был нужен Сталину, более того, был для него чрезвычайно опасен. Потому, с точки зрения интересов СССР, потенциал роста восточного соседа следовало максимально уменьшить. Самым верным средством для этого было разжечь в Китае гражданскую войну и поддерживать её как можно дольше. Не давая ни одной из сторон довести дело до решительной победы. Эту задачу и решал Сталин своими движениями в Маньчжурии. По этой же причине он отказал Мао в поддержке при планировании последним окончательного разгрома чанкайшистов на Тайване. Плюс Сталин не хотел открытого столкновения в Азии с США, что могло привести к ядерной войне. Даже в последовавшей вскоре войне в Корее он старался держать советскую помощь в тени, отдав авансцену амбициозному китайскому коммунисту, который таким образом доказывал свою верность марксизму и пролетарской солидарности с КНДР. Не последнюю роль играли и территориальные притязания китайцев, которые были у них не только к СССР, но и к Монголии, Индии, Пакистану, Японии, причём у Гоминьдана даже в большей степени, чем у КПК.

Как бы то ни было, два государства-гиганта заявили о своём стремлении развивать отношения в разных областях. Благодаря Договору о дружбе, союзе и взаимной помощи, древняя «спящая империя» была преобразована, были созданы современные отрасли экономики, значительно укрепилась военная мощь республики. При Сталине Мао больше не приезжал в СССР. Он не появился в Москве и на похоронах советского лидера в марте 1953 года, прислав вместо себя премьера Государственного административного совета КНР Чжоу Эньлая. Тем не менее, Мао всегда уважительно отзывался о Сталине. В 1957 году, когда состоялся второй визит Мао Цзэдуна в Советский Союз, в беседе с Громыко, который встречал гостя уже в ранге министра иностранных дел, Мао заверял, что «Китай никогда не пойдет на ухудшение отношений с Советским Союзом и будет совместно с вами выступать в борьбе за мир». То, что Мао Цзэдун был оборотнем, выяснилось уже очень скоро…