– Я поеду с вами! Я должна увидеть свою девочку! – просила японка де Варда. – Ей угрожает опасность. Софано думает, что его бумаги похищены ими.

Граф поднялся и взял бокал вина, подал ей.

– Выпейте и успокойтесь.

Вельможа скрестил на груди руки. Этa пoзa вeликoлeпнo пoдчeркивaлa рaзмaх eгo широких плeч.

– Вы думаете, их нужно искать в Париже? – уточнил дипломат.

– В Гавре и его окрестностях их не нашли.

– А внимательно искали? – Франсуа улыбнулся, желая немного разрядить атмосферу.

– Очень внимательно, граф, – Шинджу улыбнулась в ответ.

С полминуты она глядела ему в глаза поверх бокала. Насколько кокетлив и игрив был ее страстный взгляд, настолько же спокоен и равнодушен был взгляд графа.

– Так что, вы возьмете меня с собой?

– Понимаете, есть определенные обстоятельства…

– Мой супруг?

– В том числе.

Упоминание о муже заставило японку почувствовать себя неловко. Конечно, это было странно – напрашиваться в поездку с малознакомым посторонним мужчиной. Но госпожа Хоши придумала себе оправдание заранее.

– Он занят своими торговыми делами и ему не до меня. К тому же он поймет. Я так боюсь за девочку!

В ответ на ее просящий взгляд Вард промолчал.

– Вы позволите мне ехать с вами? – снова спросила женщина, посмотрев на него снизу вверх блестящими темными миндалевидными глазами.

Ее яркие чувственные губы подрагивали. А он не отвечал, наверное, целую вечность, хотя, скорее всего вечностью ей показались всего несколько секунд.

– Нет, сударыня, – отрезал, наконец, граф.

Голос его прозвучал бесстрастно. Улыбка совсем исчезла с лица госпожи Хоши. Черт возьми! Она действительно была подавлена. Да и на что она собственно надеялась? Шинджу опустила голову и тихо заплакала. Но заметив, что на это ничего не последовало, она повернулась к французу, украдкой стараясь рассмотреть его реакцию. Он приподнял брови и, кажется, едва сдерживал раздражение. В лице его в этот момент явно читалась так характерная для мужчин его сословия надменность.

– Отец Манами, Изаму Иоири был правителем Канадзавы, и одним из тех, кто желал свергнуть сегунат, – стала говорить молодая женщина. – За это Токугава убил его и его супругу – мою сестру. Мана осталась сиротой. Во время нападения на дворец Ихара вывез ее по приказу князя. После гибели своего господина самурай был обязан сделать сэппуку[2]. Вы же знаете, что это? Но тогда Манами осталась бы одна. Я вам уже говорила, что Ихара считает себя обязанным продолжать служить ей.

Граф был безмолвен, но от Шинджу не утаилось, что он ожидает продолжения.

– Тогда, во время нападения на дворец была... убита моя шестнадцатилетняя дочь Ясу.

Шестнадцатилетняя дочь? Мужчина изучающее глядел на красавицу-японку. Сколько же ей лет? Он не дал бы и двадцати пяти. Во всем ее облике была какая-то свежесть, свойственная азиаткам.

– У меня никого нет кроме племянницы. И если я потеряю и ее...

– То что?

Французский вельможа потрясенно всматривался в красивое лицо, ставшее бледным и неподвижным, как маска.

– То умру. Наш Бог не запрещает нам лишать себя жизни.

– Что вы такое говорите, – пробормотал граф.

Он подумал о своей дочери. И о Кристиане, который будучи еще совсем несмышленышем, лишился отца, а потом потерял всю семью. Хоть и прошло уже много лет, граф отчетливо помнил, как страдала его жена. Тогда у нее случилась истерика, после которой она по-настоящему заболела на нервной почве.

Шинджу, казалось, была на грани обморока. Воспоминания о том дне саданули по сердцу, словно острые мечи. Конечно, она умолчала о некоторых подробностях. Но граф прекрасно знал, что делают солдаты с захваченными городами и людьми. В любой стране. Взгляд де Варда стал пронзительным, испытывающим. Теперь выходило, что это он желает что-то узнать о ней, а она хочет утаить.