Возможно, где-нибудь сыщется какой-нибудь чудик, который будет просто без ума от такой тварюжки, но уж точно это буду не я.

Я, если честно, вообще зверье не люблю. В смысле, не только собак, а вообще живность всякую. Я их уважаю! Не впадаю в бешеный восторг, не брызжу злобной слюной, а уважаю! Как личностей. Как полноценных личностей, со своими делами-задачами-интересами. И зверье, надо сказать, чует это и не лезет ко мне. Так сказать, холодный нейтралитет и взаимопонимание… Во всяком случае, с теми, кто не воспринимает меня как легкую мясную закуску.

Преградившее же дорогу мохнатое недоразумение явно пыталось стать исключением из этого правила. Выяснять с ней отношения не хотелось, но отступать сквозь вонючий проход, признавая свое поражение, не хотелось еще больше. Так что я решил дать псинке шанс "исправиться": пристально глядя ей в глаза, шагнул чуть в сторону, собираясь обойти ее боком.

Не тут-то было! Злобная тварюга мигом припала к земле, сменив свое "Р-р-р" на что-то еще более грозное.

– Чщерт! – вырвалось у меня, – да чтоб тебе подавиться этим куском асфальта!

– Х-р! Г-р! Г-р-р-р-р! – ответила зверюга.

– Да пожалуйста! – в свою очередь заявил я ей, – умный в гору не пойдет, умный гаражи с другой стороны обойдет! Так что покедова, Моська! – и махнув ей рукой, я сделал "от ворот поворот", наивно полагая, что разговор окончен.

Однако у Моськи на уме имелось другое мнение и тварюга, решив перейти от слов к перекусу, бросилась в атаку.

Каким-то чудом, углядев ее стремительный рывок, я, резко развернувшись (с отскоком назад), изо всех сил влепил ей по морде своим единственным оружием – пакетом с рубашкой.

Клацнули зубы, и меня сильно дернуло вниз. Хорошо, что успел ухватиться свободной рукой за ручку ближайшего гаража, а то кубарем бы на землю полетел. Ткнулся б носом в самую грязь, прямо в ножки этому грызуну-переростку.

Только радоваться было рано, поскольку руку продолжало куда-то тянуть. Точнее, не руку, а пакет, на другом конце которого "неожиданно" обнаружилась довольно зубастая морда с не очень дружелюбными глазками.

Слегка растерявшись, я попытался просто выдернуть рубашку из пасти этой бестии. Нулевой эффект. Даже наоборот, псина, гнусно рыча, стала пятиться назад.

– А ну фу, гадина! – потребовал я, повторно дергая пакет.

Тварюга цинично прищурилась, да еще головой мотнула, мол, отцепись, мое.

– Ах так!

Я напрягся и, продолжая держаться за гараж, как за якорь, стал тянуть пакет к себе.

Безусловно, росточек у меня совершенно не гигантский, но считать меня совсем за слабака все ж не стоит. Я двадцать раз подтянуться могу. (Если честно – восемнадцать, но я работаю над этим) Так что победа точно была бы за мной, если б пакет выдержал. Но ему мои интересы оказались по барабану, и он лопнул, поделившись на ручки и собственно пакет. Такой маленький тихенький бумсик, от которого все летят в разные стороны.

Псинка довольно забавно кувыркнулась в пыли, но она и без того чистотой не блистала, поэтому лишний кусок грязи ей точно не повредил.

Я же, не выпустив добычи в виде ручек, со всего маху брякнулся на землю. Точнее, на асфальт, который мало того, что жестче, так еще и обильно усыпан разно-всякими мелкими камешками!

Как известно, мягкое место у человека не только мягкое, но и весьма болезненное место. Особенно, если испытывать его мягкость чем-то твердым. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я с жуткими подвываниями моментально оказался снова на ногах.

– У-у, тва-арь! – выстонал я, пытаясь как-нибудь отмассировать отшибленное, – прибью, гадину!

Гадина в ответ лишь посмотрела на меня как на мелкую, но досадную неприятность. А потом, пренебрежительно фыркнув, развернулась и неторопливо пошла прочь. С Максиной рубашкой, вернее, с остатками пакета в зубах!