Вкусно. И опасно близко.

Есть огромная вероятность сойти с ума от этой волнующей близости, но я не посмел бы позволить себе больше в нынешней ситуации. Просто лежал. Просто обнимал. Слушал, как она тяжело дышит, и пытался затмить мысли о слабом женском теле всевозможными думами. Как назло, сейчас я оказался не в силах думать ни о чем другом, кроме нее.

Паршивое состояние.

Радовало лишь то, что вскоре она согрелась и наконец-то перестала дрожать.

— Вы правы, милорд. Как и всегда, — заговорила спустя томительный миг молчания и — гори все синим пламенем — заелозила в руках, устраиваясь поудобнее. — Придется мне переехать в вашу опочивальню навсегда. Но имейте в виду: я намерена сменить эти ужасные шторы. Они сюда совершенно не вписываются.

Шторы? В самом деле?

«Да хоть переверни вверх дном всю спальню, главное — ночуй здесь, а не в другом крыле», — тут же пронеслось в голове.

Но вслух я сказал иное:

— Как пожелаешь.

Все в теле напряглось до предела и не успокоилось, даже когда Кейт замерла, явно довольная своим положением.

Проклятье.

Как? Как она это делает?

Как возможно столь быстро избавиться от смятения и повернуть ситуацию в свою пользу? Сколько сил необходимо приложить, чтобы прогнать волнение и стать до ужаса невозмутимым?

Ей давалось это с каждым разом все легче и легче, а мне, напротив, все сложнее.

— Не пыхтите, господин, — шепнула сонным, вялым голосом, сместив ладонь на мою руку. — Иначе перекочуете на пол…

Грудь обожгло приятным теплом, а губы растянулись в улыбке. Даже если это было шуткой, я ей поверил. Моя взбалмошная будущая жена, безусловно, найдет силы, чтобы столкнуть меня с кровати, и при этом не испытает ни капли вины.

Несколько минут тишины — и она еле слышно засопела, беспрепятственно нырнув в сон.

Уснула как ни в чем не бывало, обрекая меня на бессонную ночь. Поразительная женщина.

В очередной раз одержавшая надо мной верх.

25. 22. Любопытство не знает границ. Кейтрин

Проснуться, улицезреть напротив своего лица красивое мужское лицо и не закричать — пожалуй, одно из самых сложных испытаний в моей жизни.

Я с трудом подавила возмущенный вздох. Вылупилась на безмятежно спокойного, расслабленного лорда, мягко обнимающего меня, будто увидела его первый раз в жизни. Впрочем, таким я видела его впервые…

Не хмурым, не мрачным. Умиротворенным, с закрытыми глазами и немного приоткрытыми губами. Спящим. На светлых прядях золотистыми бликами играли солнечные лучи, от крепкой обнаженной груди, соприкасающейся с моей при вдохе, исходил жар. Жутко приятный. Страшно необходимый.

Осматривая его, такого красивого и безупречного, я невольно припоминала события минувшего дня и чувствовала, как мое лицо заливает жгучая стыдливая краска. Не знаю, чего я стыдилась сильнее: того, что позволила мужчине вскружить мне голову пьянящими поцелуями, или того, что чуть не загнала его в ледяную ловушку. Или же того, что под давлением страха сбежала от ответственности…

Вчера из-за разбитого состояния я практически не обратила внимания на этот ужасный стыд. Неконтролируемый дар забрал все силы, и я даже не воспротивилась нагрянувшим обстоятельствам — легко, чересчур легко позволила генералу приблизиться, обнять и с ног до головы окутать своим теплом.

От последнего было трудно отказаться. Невзирая на возмущение, я была благодарна ему за то, что помог согреться и растопил вонзившиеся в сердце льдинки. Раньше при подобных срывах мне приходилось нырять в чан с чудовищно горячей водой. Кожа едва ли не пылала от такой процедуры, но вот внутренний лед, как назло, медленно поддавался высокой, почти нестерпимой температуре.