Вечером меня, конечно, выгнали из отделения, отправив в свою палату отдыхать и принимать лекарства. Я плохо помню, что ела, пила и делала в те сутки. Но вечером мне, судя по всему, кололи какие-то успокоительные, потому что практически сразу после капельницы я уснула до самого утра.

А уже утром Максу наконец сделали вливание, и с того момента он стремительно пошел на поправку.

И вот наконец нас выписывают. Ручка сына все еще перебинтована, но швы под ней уже отлично заживают. И сам малыш бодрый и веселый, что внушает надежду на то, что совсем скоро он будет полностью здоров.

- Ну как тут наш богатырь? - в палату заходит Юлия Ивановна и, подбоченившись, смотрит на Макса.

- Холосо, - отвечает он хмуро.

- А что невесел, нос повесил? - спрашивает она, хмыкнув.

- Он уже хочет на волю, - улыбаюсь я.

- Ну тогда получи вольную, - медсестра протягивает мне выписной листок.

Поблагодарив - не только на словах - добрую медсестру, мы с Максом наконец покидаем здание больницы. Повиснув на моей руке, сын прыгает вниз по ступенькам крыльца. Напевая песенку про знаменитый трактор, он бодро выкрикивает слова, разносящиеся по двору больницы.

Как же я хочу домой! Нормально помыться, выспаться, поесть домашней еды. Как представлю, как воняет в нашем с Максом холодильнике, волосы на голове встают дыбом. Нас не было достаточно долго, чтобы все приготовленное перед аварией пропало. В общем, отдохнуть пока не светит. Надо убрать в холодильнике и приготовить свежие блюда. А перед этим еще зайти в супермаркет за продуктами. Только как их нести, если на здоровой руке у меня висит сын, а на второй все еще побаливает запястье?

- Макс, осторожно, - произношу я, когда он чуть не врезается в коляску, которую девушка катит наперерез нам по тротуару.

- Мам, а масынка? - спрашивает сын, поднимая голову.

- Сейчас приедем к себе, пойдем в супермаркет за продуктами, и купим тебе машинку.

- И соколадку?

- И ее, - отвечаю я. - Макс, смотри под ноги, - добавляю ласково, когда сын спотыкается.

Мы проходим через территорию больницы и уже готовы выйти за ворота, когда я слышу за спиной знакомый голос:

- Антонина!

Замираю и медленно оборачиваюсь. Я буквально могу почувствовать момент, когда взгляды Юдина и моего сына пересекаются. У Макса на лице написано, кто его отец. Даже тест ДНК был бы не нужен, если бы Святослав Михайлович хотя бы раз взглянул на сына.

Юдин подходит к нам, не сводя взгляда со своей уменьшенной копии. Слегка хмурится, а потом смотрит на меня, остановившись в паре шагов.

- Как Максим?

- Спасибо, хорошо, - отвечаю тихо, чувствуя, назревает что-то, что мне совсем не понравится.

- Выздоровел?

- Практически. По крайней мере, нас уже выписали.

- Хорошо. Значит, дальше мы сами справимся.

- Что? В каком смысле? - мои пересохшие губы еле шевелятся, потому что подсознательно я уже понимаю, к чему он ведет.

- Я забираю сына, - холодно отрезает Святослав Михайлович.

9. Глава 8

Тоня

Когда он озвучивает то, чего я больше всего боялась, кровь отливает от лица, и оно немеет. Мне кажется, даже ноги сейчас подкосятся. Как?! Как можно быть таким бессердечным?!

- Нет… пожалуйста… - шепчу беззвучно, потому что горло сковало от ужаса. - Не надо.

Я крепче сжимаю руку сына, а Юдин делает шаг к нам с Максом. Хватаю сына на руки и прижимаю к себе так крепко, чтобы защитить и уберечь от жестокого отца. Если он заберет моего малыша, я не выживу! Умру в ту же минуту.

- Посади его в машину, и ты свободна, - сухо заявляет Святослав Михайлович.

- Нет, - качаю головой. - Прошу вас.

Он подходит ближе и пытается забрать у меня сына. Я делаю резкий разворот, отдаляя ребенка от его рук, а сама бросаю взгляд через плечо.