- Как быстро будет готов результат? - спрашиваю, когда он забирает у меня подписанный формуляр.

- Недели три, - тянет молодой парень, гоняя во рту жвачку.

- А как ускорить?

- Насколько надо ускорить?

- До вчера, блядь, - цежу я, и замечаю, как врач смеривает меня удивленным взглядом. Зато на прыщавом лице посыльного лаборатории ни один мускул не дергается.

- Это экспресс, и за него надо доплачивать.

- Сколько?

- Все есть в бланке.

Он копается в своей потрепанной кожаной папке и извлекает из нее небольшой бланк.

- Вот здесь все прочитаете, сделаете перевод и отправите на этот номер, - он обводит его ручкой, - скриншот или снимок подтверждения оплаты. Потом можете позвонить на вот этот номер, - обводит второй, - и вам скажут, как быстро будет готов результат.

- Спасибо.

- Ага, - бросает он небрежно, пряча в свою папку мой заполненный формуляр. - Ну все, Ирина Павловна, я помчал.

- Давай, Ростик, - отмахивается она, не поднимая взгляд от огромного журнала, в котором что-то пишет.

- Осуждаете? - спрашиваю я ее. Черт его знает, зачем мне знать ее мнение, но по поджатым губам и осуждающим взглядам вижу, что она считает меня уродом.

Врач поднимает голову от документов и смотрит, слегка приподняв брови. Медсестра, сидящая справа от меня, тоже переводит на меня взгляд.

- С чего бы? - хмыкает она. - Вы вон доброе дело делаете, ребенку помогаете. Той крови, что вы сегодня сдадите, на трех таких хватит. Хоть, надеюсь, больше никаким детям переливание не понадобится.

- И все же осуждаете, - ухмыляюсь я.

- Послушайте, как вас там… Мне на самом деле плевать, что происходит, правда. У меня каждый день пачки пациентов и доноров крови проходят через эту лабораторию. Если я буду запоминать проблемы каждого, у меня на свои не останется времени. Так что… уж простите за прямоту… для меня вы такой же донор, как и какая-нибудь Глаша с рынка. Ваша кровь не краснее других. Разве только у вас группа редкая. Но у Глаши она тоже может оказаться такой.

Кивнув самой себе, врач снова погружается в журнал, а я, прикрыв глаза, откидываю голову на прохладную стену. Ну вот и правда, зачем я спросил? Разве мне когда-нибудь нужно чье-либо одобрение? Абсолютно нет. Но и не каждый день выясняется, что у меня, возможно, есть сын. Хоть я до сих пор в это слабо верю.

После сдачи крови поднимаюсь на второй этаж в кафетерий, куда меня отправила медсестра. Я никогда не лежал в таких больницах, и уж точно никогда не ел в этом общепите. Мог бы сейчас вызвать водителя и поехать в нормальный ресторан, но после завтрака я хочу еще пойти посмотреть на мальчишку.

Взяв оладьи с каким-то сомнительного вида вареньем, чай в чашке со сколотой ручкой и два вареных яйца, усаживаюсь у окна и приступаю к еде. Надо сказать, обычные вареные яйца еще никогда не казались мне настолько вкусными, как сейчас. Наверное, все дело в том, что я уже давно на ногах, и даже еще не выпил кофе. К тому же, из меня выкачали приличную дозу крови, и организм немного ослаб. Сейчас же, с каждым съеденным кусочком и каждым глотком дешевого чая из пакетика по организму разливается тепло.

Расправившись с едой, встаю, чтобы уйти, но торможу, когда меня окликает сотрудница столовки, дышащая так, словно могла бы озвучивать паровоз.

- Посуду отнесите, - противным голосом произносит она и смотрит на меня с презрением.

Охереть можно! Такого мерзкого отношения я не испытывал ни разу в жизни. Но отчего-то это не злит, а даже забавляет.

Кивнув, беру свой поднос и отношу туда, куда указует толстый, как сосиска, палец этой женщины. Ставлю на вырезанное в двери окошко и наконец покидаю этот холестериновый храм.