Первый раз Марат увидел кумира обыкновенным человеком. Первый раз он осмелился восстать против мнения Генри – пусть в душе, но все же…

Когда Райморт вызвал Марата в офис, и тот вместо величественного степенного небожителя увидел разъяренного дельца, он испытал страх. Если Генри так ведет себя из-за какой-то девки, если позволяет себе отойти от принятого этикета и заговорить словами мелкого лавочника – дело дрянь! Марату тогда хотелось провалиться сквозь пол, испариться, исчезнуть. Откуда Генри вообще узнал, что произошло в тот день в «Гранде»? Не мог же он залезть к Марату в голову и прочитать помыслы: не дьявол же он, в конце концов! И что такого особенного в этой женщине, если Райморт готов растерзать за одну лишь мысль об интрижке, за попытку, которая – хвала Господу – провалилась под натиском обстоятельств.

Марат не мог произнести ни слова в свое оправдание – он словно проглотил язык от шокирующей прозорливости большого боса. Он проклинал в душе час, когда увидел Пустынину и задумал несогласованное с Генри действие; он готов был на все, лишь бы получить прощение; он глупец… глупец…

Великие люди велики во всем! Возможно, в этом и есть их главная слабость. Генри – великий человек, который позволяет ровно столько, сколько нужно для дела. Поэтому после краткой, но довольно убедительной выволочки, он быстро привел нервы в порядок и заговорил по обыкновению размеренно, как положено гению, и даже извинился за неподобающее поведение: лучше бы он этого не делал… Лучше бы выгнал, послал ко всем чертям и запретил доступ во все офисы компании, а потом… потом простил – и тогда Марат осознал бы важность непонятного поручения и масштаб собственной ошибки, к которой подтолкнула слепая и безумная похоть. Но ведь не выгнал, а значит, и не случилось ничего серьезного… Не было никакого глубокого сакраментального смысла в вербовке Пустыниной – иначе бы не простил… Выходит, просто отшлепал – указал место! Эх, Генри, Генри… Как же он мог променять преданность Марата на какую-то девку, пусть привлекательную, но все равно девку – пустую, бесполезную, не несущую никакой финансовой выгоды.

Еще недавно Марат Купцов был уверен в непогрешимости босса, в его хладнокровии и прагматизме, а он… Он такой же, как все…

После того дня – после встречи с Генри в его офисе – Марата будто выпотрошили. Вынули внутренности и душу, простерилизовали и засунули обратно. И теперь внутри него пустота – пустота и разочарование… Картинки, висевшие над кроватью в детской, рассыпались в прах, утратили всяческую привлекательность, перестали быть мечтой… Им место в мусорном ведре или в печи: ничего в них не было, кроме детских фантазий.

Но кроме того, что Марат испытал разочарование и обиду, он уяснил самое главное: он ничем не хуже Генри, а коли так, имеет полное право поступать по-своему. Не так глупо, как в этот раз, но по-своему. Надо еще посмотреть, кто в итоге останется с носом, и кто кому будет читать нотации.

Вероника ляжет с ним в постель, а Генри горько пожалеет о предательстве. Теперь Марат будет аккуратен, будет терпеливо выжидать… Часовая мина заложена… Генри, Генри… из-за какой-то бабы…

12

Николай Николаевич с трудом справился с желанием запустить чем-нибудь тяжелым в своего работодателя, когда тот возник из небытия на пороге кабинета. В который раз рука директора схватила ручку и начала писать заученный от многократных попыток текст: «Прошу уволить по собственному…» В этот раз Стариков был исполнен решимости, как никогда, и казалось, ничто не помешает ему выполнить давнее намерение. Конфликтная процедура была отрепетирована за многие годы до идеала: директор пишет заявление, Май уговаривает и оправдывается, в итоге все остается, как было. Последовательность событий одинаковая, разница лишь в бурчании Ник Ника и словах убеждения Мая – пар выпущен, все довольны! Не было и сегодня видимых причин нарушать традицию.