Я доработала до конца смены, а в восемь часов вечера закрыла цветочный киоск и потопала домой. И пока я шла, меня не покидало стойкое ощущение, будто за мной следят.  Обернулась. Вроде никого подозрительного, да только сердце бухало в груди с таким грохотом, что казалось его стук слышно на всю округу. А ещё позади меня мелькнула чёрная иномарка и в голове тут же всплыл образ того неприятного мужика, что буквально недавно стал незваным гостем в доме моей бабушки. Попыталась прогнать дурацкое чувство тревоги. Просто я себя накручиваю, и никто за мной не следит, ну сколько таких иномарок в нашем городе?

***

– Мне кажется, она сильно короткая, – я потянула юбку вниз, и Машка тут же закатила глаза.

– Тебе кажется, Жень.

– Да? Тогда почему у меня такое ощущение, что я голая?

– Да потому что ты привыкла ходить в своих балахонах.

Машка подошла сзади, обняла меня за талию и устроила голову на моём плече.

– Жень, посмотри в зеркало и скажи, кого ты там видишь?

– Вижу вульгарно одетую девушку. Джинсовая юбка едва прикрывает филейную часть, а эта майка слишком обтягивает грудь и вырез глубокий.

– Глупышка. А я в зеркале вижу молодую и привлекательную девушку. Юбка ни разу не короткая, да и майка вполне себе приличная. Между прочим, я в ней на пары в универ ходила, а там у нас абы в чём не пускают.

Вдруг Машка потянулась к моим волосам.

– Так… Сейчас мы сделаем из тебя настоящую красотку.

– Может, не надо?

– Надо, Женя. Очень надо. Мы пойдём в клуб и там кого-нибудь для тебя подцепим.

– Мне никто не нужен, – резко возразила я, да только Машке было плевать на все мои протесты. Она схватилась за плойку и стала подкручивать мои волосы.

– А сейчас мы тебе сделаем макияж.

Я уже не сопротивлялась, понимая, что Машка вцепилась в меня клещами и теперь вряд ли отпустит. В зеркале я себя не узнала. Не помню, когда в последний раз так выглядела красиво как сейчас. Нет, не так! Я никогда не была такой красивой.

Тёмные волосы спадали на плечи волнами, я коснулась локонов, и они слегка подпрыгнули на моей ладони. Маша подвела мне брови, делая их более выразительными. Нанесла на веки тени бледно-розового цвета, а ресницы подкрасила чёрной тушью. Я захлопала ими и вдруг поняла, что сейчас они идеальные: пушистые, длинные и объёмные, как у моделей в рекламе по телевизору. Скулы подчеркнули румяна, а мои ненавистные шрамы от ветряной оспы были совсем незаметны – Машка скрыла их консилером. И я бы никогда не поверила, что могу выглядеть настолько круто, если бы сейчас не смотрела на себя в зеркальном отражении.

– Теперь помада. Надеюсь, ты хоть умеешь красить губы? – ухмыльнулась подруга.

– Машка, я не такой уж и динозавр. Конечно, я умею. У меня даже помада есть.

– Гигиеническая, чтобы губы зимой не обветривались?

– Ха-ха-ха, – наигранно засмеялась, отбирая из цепких пальцев подруги губную помаду.

– Знаешь, Женька, вот смотрю на тебя сейчас и думаю, какой же дурак тебя профукал. Ты же настоящий бриллиант, а отец Тимофея слепой олух, раз не смог отличить дешёвую подделку от драгоценности.

3. 3

Я хмыкнула, но ничего не сказала. Ну, да. Я бриллиант! Скорее, гадкий утёнок.

Перед тем как выйти из спальни подруги, я набрала бабушку и стала слушать в трубке томительные гудки. После шестого гудка бабуля всё-таки ответила на звонок, и я облегчённо вздохнула.

– Бабушка, у вас всё хорошо?

В ответ на том конце провода скрипнула дверь и раздались шаги.

– Тимофейку укладывала спать. А ты почему звонишь? Разве вы с Машкой не пошли гулять?

– Да идём, – оглянулась и, убедившись, что в спальне по-прежнему одна, продолжила: – бабуль, я буду поздно. Ты не волнуйся и ложись спать без меня. Я постараюсь побыстрее слинять, но это же Машка. Сама понимаешь.