Алиса слушала бабушкин рассказ и при этом смотрела на неё с сожалением или даже, скорее уважением.

А я же решил узнать своё: чем всё-таки, обеспокоил бабушку наш приезд.

– Я, хоть бабуль тебя и давно не видел, всё же замечаю, что-то тебя сильно тревожит.

Сделав не большую паузу и тяжело вздохнув, бабушка ответила.

– Дед Петя ходить начал, поэтому беспокоюсь я.

Я от услышанного чуть не подавился, а вот Алиса, не совсем поняв сказанное, вставила.

– А, что, он, раньше не ходил что-ли? Чего беспокоиться, раз пошёл человек?

Последовала затяжная пауза в разговоре, с минуту сидели в тишине.

– Ну, почему же, ходил конечно, – ответил я наконец, и бросив чайную ложку в свою уже пустую кружку, добавил, – пока не умер…

После моих слов Алиска поперхнулась.

– То есть, как это, – умер?

– Да вот так! Не знаешь, как люди умирают? – не желая развивать тему, я подмигнул ей правым глазом и скорчил гримасу, мол, потом… всё потом.

Мне удалось сменить эту не приятную тему на другую и мы, ещё немного поговорив о житейских вещах, решили ложиться спать. Времени было тогда уже около двух или даже трёх часов ночи.

Бабушка постелила нам кровать, в той же комнате, в которой я жил в детстве и пожелав спокойной ночи оставила нас с супругой наедине.

Закрыв дверь, я ещё по старой детской привычке накинул на неё крючок и стал осматривать комнатушку при уже привычном моим глазам тусклом свете зажжённых ранее бабушкой свечей.

Собственно, рассматривать было и нечего, тут тоже было всё как и прежде: прямо от входа, в дальнем левом углу стояла сеточная кровать, с периной и подушками, над кроватью было два окна, одно из которых выходило на калитку, другое в огород, справа от дверей громоздкий шкаф, в нём я когда-то хранил свои игрушки, напротив него чёрный комод, служивший так же мне и письменным столом, рядом, справа стоял патефон на табуретке, пол и потолок были такими же как и на кухне (да и во всём доме, в общем, тоже).

Не хватало только другого шкафа, – с книгами, куда-то его «Потеряли», а там, где он стоял раньше на глухой стене, в которой не было окон, осталась висеть лишь одинокая, большая картина «Три охотника». Маленьким, когда я просыпался с утра, всегда любил её подолгу рассматривать.

Эх, одна ностальгия, – да и только!

Алиска уселась на кровать и как ребёнок стала на ней подпрыгивать.

– Слушай, а чего там бабушка про старика, который ходит говорила?

– Не обращай внимания, – ответил я, раздеваясь, – думаю, это уже у неё возрастное. Старушка ведь давно не молодая, брата вон потеряла, столько лет вместе бок о бок жили считай… да и потом, я ж тебе рассказывал, что в наших краях упорно ходили суеверия об оживших мертвецах! Думаю, это и послужило поводу для её старого воображения.

– Мне как-то не по себе от этого, а тебе?

– Да вообще наплевать! В детстве и ни такого наслушался. Давай спать уже! Это ты всю дорогу дрыхла! Я всё-таки целый день и ещё пол ночи почти за рулём был.

Быстро раздевшись и накинув на себя специально привезённый для сна халат, Алиса устроилась возле стенки, я разумеется лёг рядом, с краю. Но, как только я приятно расслабился и уже начал засыпать она стала толкать меня локтем в бок.

– Я вроде не храпел.

– Закрой калитку, – тихо прошептала супруга, – она меня пугает, всё мне кажется там вокруг забора кто-то ходит и сейчас в неё к нам зайдёт.

– Какую ещё калитку? – не понял я.

– Вон, в окне, – указала она рукой прямо на окно, в котором лично я, кроме темноты ничего не увидел.

– Издеваешься? Как ты вообще рассмотрела, что калитка открыта? Луны уже нет, тьма на улице, – хоть глаз коли! Спи давай лучше… калитки ей всякие мерещатся… спать меньше надо, когда муж целый день баранку крутит!