– Но хронавтика… позволяет что-нибудь скорректировать… в прошлом?

– Вы хотели бы переписать все события того дня и предотвратить убийство учителя?

– Безусловно. И не только я мечтала бы об этом, старейший наставник Уиссхаиньщщ.

– Ничего не получится. Две реальности несовместимы. Это был его собственный выбор.

– Довольно-таки безрассудный.

– Нисколько. Мой коллега действовал исключительно рассудительно – разумеется, в рамках той этической и поведенческой парадигмы, которую он тогда принял.

– И… ради чего?

– Ради общего счастья, покоя и мира под той самой звездой Маир.

– Оказалось, что всё напрасно.

– Вероятно, вмешались иные силы, госпожа Хранительница.

– Какие?

– Полагаю, вы знаете лучше, чем я.

Он опять пронзил меня своим нечеловеческим взглядом – без зрачков и без глаз, проникающими лучами.

– Ручаюсь вам, старейший наставник Уиссхаиньщщ, я никак не причастна к тому, что творится сейчас на Лиенне. Совершенно никак.

– И не в вашей власти что-либо исправить, – с чуть заметной иронией констатировал он.

– Я всего лишь профессор космолингвистики. И близкий друг семьи Киофар. Не куратор Межгалактического альянса.

– Хорошо, профессор Цветанова-Флорес. Мы достаточно много сказали друг другу. Ступайте к своим дочерям. А я займусь делами Института истории Тиатары.

Двери его кабинета, в котором всегда царил полумрак, разъехались. Я встала, откланялась, произнеся обычное прощание на аисянском – «Да хранит вас вечность, старший наставник Уиссхаиньщщ!» – и услышала вслед вместо ответного вежливого пожелания:

– Мой совет, госпожа Хранительница: осторожнее со словами.

Выйдя на солнечный свет, я зажмурилась от контраста и не сразу увидела на скамье под кустами мараджики Лауру, Валерию и двух юношей чуть постарше. Один из них – мой брат Виктор. Другого, темноволосого, я не знала. Но это был человек! Не тагманец, не уйлоанец, не пришелец с другой планеты. Девочки сидели, мальчики стояли напротив них и общались столь увлеченно, что меня никто не заметил – я-то боялась, дочери встретят меня с кислыми мордочками: обещала задержаться ненадолго, а провела у профессора Уиссхаиньщща, наверное, битый час.

Заметив мое приближение, Лаура первой вскочила: «А, вот и мама!». Через пару секунд меня окружил молодняк, и я смогла увидеть лицо незнакомца. Ему было лет семнадцать, он еще не избавился от легкой прыщавости, но всё равно выглядел привлекательным: темные волосы в крупных кудрях, огромные карие глаза под густыми ресницами, обаятельная улыбка…

– Мама, познакомься: наш новый друг Стефан Древич! – поспешила представить его Валерия.

– Планетолог, – добавил Виктор. – Тоже учится здесь, в параллельном потоке.

– Древич? – сразу же вспомнила я знакомую с детства фамилию. – Стефан, вы не родственник доктора Камелии Древич?

– Я ее сын, госпожа профессор, – ответил он. – Вы можете обращаться ко мне на «ты», мне будет приятно. О вас я много наслышан, и был страшно рад повстречать здесь сначала вашего брата, а потом и дочерей.

– Как поживает твоя матушка, Стефан? Она все еще работает на Арпадане?

– Нет, госпожа профессор. Мама здесь, на Тиатаре, она будет вести курс космопсихологии для желающих. Это факультатив, но желающих оказалось немало, причем самых разных специальностей.

– Значит, вы недавно сюда прилетели?

– Старались успеть к началу семестра, но слегка задержались. Не страшно, я пропустил совсем не так много. Наверстываю. Занимаюсь целыми днями. Лишь сегодня решил прогуляться, проветрить голову. И сразу же встретил Виктора! А он познакомил меня с Лаурой и Валерией.

– Госпожа Камелия хорошо переносит здешний климат?