– Что сказал врач? Это что-то серьезное?

Агата не сказала Свете, что беременна. Никому не сказала, надеясь, что все это страшная ошибка. Она глядела на свою бывшую одноклассницу, единственную оставшуюся подругу и не могла признаться, что с ней сотворил Танков, и какими последствиями это обернулось.

А между тем этот ублюдок ждал, когда Света раздобудет ее новый номер.

– Свет, дай Танкову мой номер, – глухим голосом попросила она. – Только не сейчас. Не хочу сейчас ничего от него выслушивать. Давай вечером, попозже.

– Хорошо, но… ты уверена? – в голосе Светы слышались ревнивые нотки. Она сходила с ума по Танкову в школьные годы и, кажется, чувства ее не остыли. – Что между вами произошло?

– Ничего не изменилось со школьной скамьи. Мы ненавидим друг друга.

Ночью Агате приснился странный, тревожный сон. В этом сне она куда-то бежала, преследуемая незримым врагом, что-то делала, где-то пряталась, а затем зачем-то остановилась. В ухо ей хрипели и что-то шептали, в то время как сам она шипела и плевалась. Наверное, это были угрозы, не зря же убегала. Под конец своего «путешествия» Агата услышал плач ребенка и тихий мелодичный голос, напевающий странную песенку. Голос был грубым, басовитым, но невероятно нежным, с легкой хрипотцой.

Агата проснулась вся в поту и слезах почти в пять утра. За окном было темно и тихо. Она лежала в постели без движения, наблюдая за тем, как медленно и верно наступает день. Неторопливые лучи солнца медленно слизывали сумерки. Ветер шевелил ветвями дерева, заглядывающего аккурат в ее окно. Вскоре луч упал на окно соседнего дома и отразился прямо на ее кровать. Агата поморщилась, поднялась слитным движением и сдвинула уродливые белые занавески с бледно-голубыми оборками.

Мысли в голове разбегались трусливой стайкой воробьев, а мир ощущался как сквозь толщу воды – все замедленное, даже ровный стук сердца в груди. Может, поэтому Агата не сразу отошла от окна, хотя усталость навалилась с новой силой, так же как и не обратила внимание на вибрацию, доносящуюся со стороны кровати.

Перед глазами все поплыло, когда она все же подошла к тумбе и взяла телефон в руки. Звонили с неизвестного номера. Агата знала, кто это, и совершенно точно не хотела брать трубку. Но она пересилила себя и заставила нажать кнопку приема вызова. Девушка поднесла телефон к уху и вслушалась в тишину. Человек на том конце молчал. Она молчала тоже.

– Не думал, что ты примешь вызов.

Вот так. Нагло, без приветствия, без сантиментов. В этом весь Танков. Он и в школе был таким – наглым царьком, привыкшим, что все под него подстраиваются. У него даже мысли не возникло, что Агата может его не узнать.

– Зачем тогда звонишь? – резонно спросила Агата. Нет, ответ ей не был интересен. Она просто хотела заполнить тишину.

– Захотелось. Мне нужно поговорить с тобой, – голос Танкова прорывался сквозь мутную пелену в голове Агаты. Она знала, что слова этого человека ничего не значили. Не слышались в его голосе ни раскаивающиеся интонации, ни виноватые.

Да и Агате не нужны были его объяснения и извинения. Ни сейчас, когда она ничего не соображала и не могла нормально реагировать, ни потом. Ей хотелось просто зарыться в тонкое одеяло, уткнуться носом в подушку и тихо завыть, жалея себя и свою испорченную судьбу. Мало ей было родиться в бедной семье, потерять родителей и бабушку, что ее воспитала, но так и не дожила до ее двадцатилетия. Она работала как проклятая, пытаясь выжить, почти без выходных и праздников. Но теперь все пошло псу под хвост из-за ребенка Танкова.

– Света дала тебе мой номер, потому что я ей разрешила. Танков. Разговор с тобой меня не интересует. Мне не нужны твои оправдания. И я не собираюсь выслушивать по новой весь тот бред, что ты тогда нес. Да, я бедная и никому не нужная. Оставь меня в покое, не ищи со мной встреч. Если мы пересечемся однажды случайно, сделай вид, что не знаешь меня. И я сделаю то же самое.