– Какая послушная…

Провоцировал, бесил намеренно, унижал и издевался!

– Ну как же я без тебя жила? – прохрипела, приподнимаясь на локтях. – Ты по пятницам свободен?

– Теперь да.

Он рывком вздернул меня на колени, и я уже подумала – будет пользовать по-животному в лучших традициях криминальной сводки, наказывая за каждое смелое слово. Но когда он толкнул меня на спину и навис сверху, я пожелала вернуться на четвереньки. Его темный бешеный взгляд и издевательская усмешка лишали последней возможности найти в себе хоть каплю смелости испортить ему удовольствие.

Только я видела – не может терпеть, виски мокрые от напряжения и жажды это напряжение сбросить. Я уперлась ладонями в его грудь, когда он навис сверху, и дернулась как от удара током, когда небрежно мазнул между ног жесткими пальцами, прежде чем упереться членом.

– Где твоя смелость, Вика? – склонился ко мне, упираясь рукой у виска и на удивление осторожно двинул бедрами. Я зажмурилась и раскрыла рот, хватая воздух. Пальцами скользнула по его груди и вцепилась в плечи, когда он качнулся назад, но тут же нетерпеливо вернулся, причиняя боль. – Такой страшный или такой большой?

– Такой ублюдок, – процедила, нарываясь.

Но зверь, как бы ему ни хотелось, не повелся на провокацию.

– Теперь понимаю, откуда столько напряжения, – усмехнулся в губы, продолжая терпеливо толкаться. Я металась под ним, как в горячке, встречая каждое движение стоном, не разбирая – мне плохо? Хорошо? Стыдно? Или плевать?

Рэм замер, давая привыкнуть, и я расслабилась, обнимая его бедра ногами. Плевать – война будет потом. Сейчас приходилось признать – он почувствовал мое слабое «да» и вытащил его наружу вместе с пошлым стоном. Почему, в конце концов, не расслабиться? Я – свободная женщина. А чушь про «продажу» можно забыть – не с моими связями бояться каких-то махинаций моего идиота-братца.

И Рэм почувствовал мое согласие – поблажки прекратились. Сжал пальцы на шее и задвигался жестко, вынуждая сжиматься внутри и тем самым доводить его до хриплого стона. Несколько рваных вдохов, и мы оба превратились из врагов в одержимых удовольствием любовников. Я кричала в голос, скулила, царапала его руки, а он хрипел и рычал, позволяя мне все. А когда устал позволять, вернул лицом в кровать, где меня накрыло очередным позорным оргазмом.

Эта ночь вполне бы могла претендовать на лучшую в жизни, в равной степени как и на последнюю. Рэм выжимал меня досуха, забыв, что между нами не могло быть такой ночи. Я не чувствовала себя шлюхой в его руках, наоборот – он обращался со мной как с единственной женщиной. Оставалось не забыть посмеяться над этим завтра, когда предстоит заплатить за глупость.

Мне показалось, я выключилась на вдохе после очередного раунда.

– Ты – зверь, – вяло промычала, ненадолго придя в себя, когда он повернул меня на спину и легко шлепнул по щеке.

– Ты привыкнешь, – защекотал его смешок в чувствительные губы, и мне бы прийти в себя и срочно рвать когти, пока хватка ослабла…

…но тогда я еще не знала, что из его лап уже не выдраться.

***

Когда зазвонил будильник, я застонала и с трудом разлепила глаза.

За окном – темно-синяя плотная утренняя муть, как обычно. Но на этом все обычное заканчивалось.

Рэма в кровати не оказалось. Он сидел в единственном кресле и почти при полном параде. Его внимательный изучающий взгляд не добавил утру снисхождения к моему ночному падению. Пора было точить ножи и проверять обойму.

– Уже уходишь, милый? – хрипло усмехнулась я.

Никогда еще не чувствовала себя так опустошенно. Представляю, как сейчас выгляжу. От слез и всего, что они размазали по лицу, кожу неприятно тянуло. Хорошо хоть помадой я не пользуюсь.