Когда я прохожу всех врачей, меня провожают в комнату ожидания. Это так странно, когда твоей жизнью кто-то управляет. Вроде бы я пока не подписала договор, ещё даже не услышала условий становления суррогатной матерью, не согласилась на них, но он уже начал управлять моей жизнью. А я только его имя знаю. Алексей.

Я делаю глубокий вдох и беру в руки журнал. Знаю, что вся эта гламурщина вряд ли заинтересует, но открываю и начинаю листать странички. Хотя бы для того, чтобы как-то скрасить время. Взгляд прилипает к полуобнажённому мужчине, а мысли улетают в прошлое.

— София Вадимовна, вы бы могли пройти в другой кабинет? Там вас ожидают! — произносит администратор, и я перевожу на неё отрешённый взгляд.

Я думала о детском доме, о детях, которых уже давно не видела, о нянечках, которые ждут моего прихода, а я работаю без выходных. И вряд ли теперь смогу явиться туда, если подпишу договор, согласно которому мою жизнь распишут за меня. По минутам. Разум кричит, что нужно бежать, не ввязываться в эту авантюру, но деньги нужны.

Я откладываю журнал и поднимаюсь на ноги. Иду за девушкой, чтобы услышать вердикт. Она открывает дверь и пропускает меня вперёд. В кабинете закрыты все окна, через жалюзи едва просачивается свет. Сначала я хочу вырваться оттуда, словно птица из клетки, но понимаю, что меня не пытаются обидеть.

— Здравствуй! — знакомый мужской голос.

Я смотрю на крепкую спину Алексея, ровно расправленные плечи и потихонечку выдыхаю, пытаясь успокоиться.

— Добрый день. Темнота — ваш конёк? Вы второй раз подряд прячетесь, словно боитесь показать своё лицо.

Кажется, получилось сказать всё без дрожи в голосе.

— Если и боюсь, то что с того? — резко отвечает он, а вибрации в голосе усиливаются, превращаясь в кристаллики льда, что больно впиваются, царапая душу.

— Да ничего… Дело ваше. Возможно, вы какая-то звезда или кто-то ещё, но вы должны будете подписать со мной договор, и в идеале мне нужно видеть ваше лицо и фото в паспорте, чтобы быть уверенной, что меня не кинут.

Он усмехается. Смеётся надо мной. А что, собственно, смешного я сказала? Я должна быть уверена, что получу деньги и рассчитаюсь с долгами.

— Ты молодец. Хваткая.

— В детском доме не только хваткости научишься… Вы ведь в курсе, что я детдомовская? Подойдёт ли вам такая суррогатная мать? Или будете искать другую, с хорошей родословной?

Я сама не знаю, зачем пытаюсь нагрубить, зачем задаю все эти вопросы. Глубоко в душе я презираю себя за то, что согласилась на эту авантюру. Возможно, моё подсознание делает всё, чтобы заставить Алексея отказаться от моей кандидатуры.

— Ты не желаешь быть выбранной… Но нуждаешься в деньгах. Верно?

Он меня раскусил. Но по крайней мере, не стал скрывать этого.

— А разве кто-то идёт на это по доброй воле, без нужды в деньгах?

— Для кого-то это работа.

— Очень сочувствую им.

— Я должен быть уверен, что ты не потребуешь ребёнка, когда он родится. Ты должна пойти на это по доброй воле…

Вот тут я ничего не могу ответить. Стою и кусаю губы. Весь внутренний мир встаёт на дыбы, как шерсть на спине испуганной кошки.

— Вы ведь всё пропишите в договоре… — всё же нахожусь ответом я.

— Ты умная девочка. Мне дали предварительную карту твоего осмотра. Ты подходишь на девяносто процентов. Этого достаточно для рождения здорового ребёнка. Остальные анализы придут через пару дней. За это время ты должна хорошенько подумать и решить, хочешь соглашаться на сделку или нет. Сегодня на твой банковский счёт переведут сто тысяч. Это залог.

— А если я откажусь? Не боитесь?

— Не боюсь. Если откажешься, то я найду способ вернуть деньги.