- Домой? - раздался голос друга.

- Да, поеду. Устал, как собака.

Попрощались, и я пошел к машине. По дороге домой снова вернулся мыслями к Маше. Эти дни я старался минимизировать наше общение. Почему? Потому что увязал в ней все больше. Стоило только увидеть ее, и все - выдержка летела к чертям. А ее упрямство, гордость ненужная - только сильнее раззадоривали. 

Но я не мог. Не имел права на ошибку. Не сейчас, когда на карту поставлено слишком многое. Мне нужна была трезвая, холодная голова. И я отстранился. Отошел, чтобы не просрать свой шанс на что-то хорошее. Сначала нужно разобраться со всем, и лишь после…

Что после я не знал. Зачем ляпнул ей про магазин? Разве я хоть когда-то занимался подобной херней? Нет. А с ней захотелось. Увидеть как она выбирает всю эту детскую ерундень, как улыбается, может, придирчиво подбирает цвет… С ней я хотел так много, но не мог позволить себе.

И этот отказ от цветов… До сих пор слова, что она меня боится, злили. Как? Как доказать ей, что не наврежу? Что наоборот - сделаю все, чтобы защитить? Не стоило конечно отпускать ее одну в магазин. Но опять не смог отказать… Раньше ждал, что перестанет спорить, уймется. И вот пожалуйста - согласилась, покорно кивнула, а у меня внутри все перевернулось от ее взгляда. И я сдался. А когда она вернулась - такая радостная, окрыленная, разозлился. Что не со мной, что не мне улыбалась так счастливо. Меня же она… боялась. Может и прав был Арес, что с ней нужно по-другому. Только вот как? Забыл я уже как это бывает. Похоронил в черных глубинах прошлого, оставив позади. Вычеркнул, сжег. А поди ж ты…

 Маша стала моим наваждением.

Забралась под кожу, въелась так, что не вытравить. И теперь для нас не было дороги назад. Только вперед - в бездну, что поглотит нас обоих. Либо погубит, либо спасет.

23. - 22 -

Следующие несколько дней я Волкова не видела - пару раз мелькнувший силуэт не в счёт. Казалось бы мне наплевать. Но я почему-то все время ждала, что он придет и вспомнит о своем предложении по поводу магазина. Тогда я очень удивилась, услышав такие слова. И, признаться, сначала решила, что это вроде проверки. Сейчас же….  Все больше ждала, что Олег все же воплотит это в жизнь.

Может, это было глупо, но мне казалось, что это помогло бы понять его хоть немного. То, что ребенок для мужчины важен, я уже уяснила. В остальном он полностью отстранился, и казалось  - ему было наплевать на меня.

Но тогда зачем были те слова?

Я ломала голову и терпеливо ждала.

После поездки кое-что изменилось. Охрана. Я почти перестала их видеть. Складывалось ощущение, что они если не пропали совсем, то стали перемещаться куда более незаметно. Если раньше я встречала их буквально повсюду - территория-то большая, то теперь - значительно реже.

И мне хотелось верить, что Олег попросту услышал мои слова тогда в машине. И если прислушался, значит не наплевать же ему на меня?

От бесконечных вопросов меня спасали разговоры с братом и с Матвеем. Димка, правда, общался охотно, но недолго. Оно и понятно - развлечений у него там хватало.

Матвей же стал для меня настоящим спасением. Мы часто болтали ни о чем. Выяснилось, что у нас немало общего - вкусы в музыке, любимые фильмы. Я узнала, что его воспитывал отчим. И несмотря на неродную кровь, сделал для него очень много в этой жизни. Матвей, не стесняясь, рассказывал истории из детства, не бахвалясь, как это делают зачастую мальчишки. Наоборот. Несмотря на то, что он был молод, его рассуждения звучали трезво и взвешенно. 

Скользкую тему о моем положении мы осторожно обходили. Зато однажды разговор неожиданно повернулся и затронул ожог на лице Матвея. Он рассказывал про очередную детскую шалость - с огнем. И я не удержалась - спросила очевидное.