– Вставай, маленькая свинка, – улыбнулся Жуль. – Вся испачкалась в джеме.

Проронив последнюю фразу, Жуль немного опешил – Анна не могла достать здесь джем. И хоть с таким зверством Жуль категорически не соглашался, говорить о правилах в комнатах для перерождения было не время.

– Что у тебя с лицом? – спросил Жуль, ощущая, что история Анны скверно пахнет.

– С лицом? – переспросила Анна. Она устало приподнялась над инструментом, не до конца выровняв спину. А ведь такого раньше себе не позволяла. – Что у меня с лицом, значит? – с насмешкой повторила девушка. – Здесь никого не интересует, что у меня с пальцами?

Анна приподняла кисти вверх, решив больше не прятать их в складках нежно-голубого платья. Повертев руками перед Жулем, девушка звонко рассмеялось, словно ее развеселила добрая шутка.

– Что это за фокус? – удивлению Жуля не было предела. Он метнулся к девушке, и стянутые резинкой волосы устремились за ним. Прислужнику не терпелось узнать секрет розыгрыша, но полочка с наградами и грамотами поумерила его пыл. Возле наград стояло то, что можно было опознать по голубому лаку.

– Фокус? О, это совсем несложный фокус. Даже у новичка получится, если есть желание, – сказала девушка и снова рассмеялась. – Называется «Откусывание».

– Как?! Зачем? Ты же не сможешь играть? – заикаясь протараторил Жуль.

– На это и расчет, – улыбнулась Анна. – Никогда не хотела играть. Ты не представляешь, как скучно сидеть дни и ночи напролет над черно-белыми клавишами, когда другие живут.

– Но музыка…

– Я презираю музыку! – взвилась Анна. – Что может быть отвратительней музыки?! Боже, как я ненавидела эти пальцы, когда они научились издавать эти тошнотворные звуки. Ненавидел людей, которые восхищались «даром», доламывая мою жизнь…

– Тебе придется очень сложно, – пробормотал Жуль, потупив взор.

– Сложно? Знаешь, что было действительно сложно?! Сложно было выбрать способ! – Анна мотнула головой в сторону полочки. – У меня было столько вариантов…

– У тебя будет шанс испробовать их всех, – с раздражением буркнул Жуль. Он был зол на весь мир, что снова оказался одурачен – столько лет Прислужник, а в людях ничего не смыслит. Жуль, опустив голову, устремился к двери. Ему было сложно передвигать ноги, но только до того момента, когда раздался смех за спиной. На это раз он был настолько жутким, что, наверное, сам Владыка в приступе бешенства не способен так отвратительно смеяться.

– Прощай! – закричал Жуль и выскочил за дверь. Его мысли оборвал скрежет, казалось, что тысячи острых зубов впиваются в костяшки пальцев, а не срывается с двери табличка. Она рассекла твердый пол и упала рядом с расщелиной. Жуль в последний раз увидел стройный силуэт, склонившийся над инструментом. «Мне не страшно быть в Аду, я жила там всегда». Эти слова не выходили из головы Жуля.

***

– А потом она бросила в меня один из пальцев. Сказала, что могу взять на память, – тихо всхлипнул Жуль и поднял затравленный взгляд на друзей.

– Лысые котики! Какие же эти бабы глупые, – выпалил Сэт. – Почему им не приходит в голову нести ответственность за свою жизнь? Они постоянно ждут поддержки. Смотрят коровьими глазами на окружающих, как будто говорят: «скажи, как мне жить, и я смогу постоянно обвинять тебя во всем».

– Сэт, разве так можно говорить о женщинах? – запротестовал Рик. – Женщины – лучшее, что могло случиться с Вселенной!

– Я не хотел никого оскорбить. Но, лысые котики, как же бесит, когда свою вину переносят на других. «Я стала несчастной, потому что мать заставила меня родить ребенка». Вот скажи, как мать может заставить родить? Она же не силой запихала в нее детородный орган, она не заставила парня кончить в свою дочь…