Он не собирается затыкаться:
– Стоило мне напустить па-арочку теней и приодеть ее в накидку члена ордена Затмения, как она НАКОНЕЦ-ТО проявила и-склю-чи-тель-ны-е умения. А ты делаешь вид будто их не существует. Стараешься удержать ее рядом и забиваешь ей голову нелепицей о том, что она скоро окажется на твоем месте. А сама называешь ее уродом всякий раз, когда она не слышит. – Мое сердце словно треснуло.
Глава братства выпрямляется на своем каменном троне.
– Т-ты сделала ее нич-тожеством своими же руками. Обрубила крылья и л-лишила с-свободы…
– …А ты ее освободитель. Мы поняли, – Ифэ отметает эту тему. – Как часто она проявляет исключительные умения на воле?
– Вне штаба единожды.
– Вне штаба?!
Мне больше не приходится разбираться в его словах и соединять их в предложения. Он вполне справляется сам и быстро приходит в себя:
– Я до сих пор не могу сосчитать, сколько синяков осталось на моей заднице после ее трепки. За все-е детство мой неадекватный папаша не бил меня столько, сколько Изис за последние два месяца во время тренировок в шпионском штабе. – Нет, он не в себе. Иначе не стал бы говорить об этом, да еще и в излишних подробностях. – Я даже подумывал забрать у нее меч! Но это не то чтобы моя прерогатива…
Алфий складывает руки в замок и едва не засовывает его в рот.
– С него довольно! – Бросает Ифэ. – Я узнала все, что требовалось. Пожалуйста, принесите воды.
Очередная безликая фигура подает ей наполненный стакан. Ифэ ставит его с такой силой, что вода разбрызгивается в разные стороны. Полупустой стакан отправляется в самую оттененную часть стола, скользя по его середине.
Рука, одетая в перчатку, тянется изо мрака. Приняв стакан, Пэйон тут же опустошает его и с каждым глотком становится чуть свежее.
Последняя капля падает в ему в горло. От недостатка воздуха он вдыхает как можно больше. Ифэ делает то же самое, но от переизбытка недовольства.
– Тебе дали право слова, – очевидно, она это мне, – но ты предпочла молчание. На сей раз я не стану потакать твоим предпочтениям, а требую, чтобы ты ответила: признаешь ли ты себя виноватой?
Я оборачиваюсь на своего друга. В глаза бросается цвет его лица. Пока не заговорила глава Совета, он был совершенно бледным. Бледнее, чем обычно, и все же Пэйон выглядел неплохо. А теперь он весь зеленый и кажется, что его вот-вот…
Его тошнит прямо в стакан. Я проглатываю собственную рвоту.
– Ты ведешь себя недостойно наследницы предводительницы братства, – Ифэ не дожидается моего слова. – Беспечная. Трусливая и слабая, раз не можешь взять ответственность за то, что совершила сама.
– Она не… – он не может сдержать нового приступа тошноты. Содержимое стакана выливается за края. – Изис, скажи им.
– Я… Мне очень… – я не могу собрать всего того, что мне бы хотелось донести до Совета и его главы. Останавливаюсь на самом важном: – Да, я виновата.
Глава 8
– Это ты вступила в бой первой? – спрашивает Алфий после моего чистосердечного признания.
– Вы не сможете обвинять её в том, что она попыталась спасти невиновного! – Доносится из тени. Пэйон пытается оправдать меня.
– Она взяла ответственность за его жизнь. Это поступок достойный твоей наследницы, – Алфий обращается к главе Совета. Всем присутствующим не терпится услышать ее слово. Зал замер. У меня замирает сердце.
– Это поступок человека, который вдохновился примером благородных рыцарей из твоих сказок, – встревает Расмус. – Вот только ее приключение должно было закончиться на границе парсов. Но она переступила ее. Ради чего? Подвигов? Что толку от ее подвига, если тот человек все равно умер? Что толку от того, что она взяла на себя ответственность за его жизнь?