От свежего и прохладного весеннего воздуха в комнате Вадим заворочался, еще сонным голосом он пробубнил: ”Марка, дай поспать”, - он любил называть так Марьянку, отчего та вечно возмущалась. 
 - Подъем, алкоголик, тунеядец, - я громко закричала в комнате. - Давай, вставай, вставай, разгневанный народ.
 - Кир, дай поспать, я ночью не спал, - мне стало жаль Вадима, но не думаю, что моей подруге понравится нынешние состояние её мужа. Да и жалость до добра не доводит, а он может остаться без работы.
 - Знаю, чем ты ночью занимался — бухал. Минуту тебе на то, чтоб подняться, пять на прохладный душ. Вещи не забудь закинуть в стиралку. Жду на кухне, - я захлопала в ладоши.  - Давай, давай, цигель-цигель, ай-лю-лю. 
 - Ты ненормальная.
 - И я тебя люблю. Все, жду, время пошло.

Он знал, если не поднимется, я приду с ледяной водой. Поэтому для меня не стало неожиданностью, когда через минуту в ванной хлопнула дверь. На кухне первым делом поставила варить крепкое кофе, в микроволновку закинула бутерброды и пошла мыть посуду и убирать со стола. Когда он вышел из ванной, на кухне уже был относительный порядок. А я разлила по чашкам кофе и достала горячие бутерброды.
 - Вкусно пахнет, - на пороге кухни стоял Вадим в помятой футболке и спортивных штанах.
 - Садись, для приличия мог бы и побриться. В холодильник поставила борщ, отбивные, салат и картошку.
 - Не ворчи, и так плохо.
 - Хреново тебе? А ты не понимаешь, что можешь лишиться работы? О тебе ежедневно спрашивает Гурам. А мне что прикажешь, остаться без оператора?!. Вадим, мы с тобой этот проект поднимали, неужели ты всего хочешь лишиться?.
 - Мне все равно, мне не для кого жить. А меня можно и заменить, - начинается...
 - Не думала, что ты так слаб. Как думаешь, Марьянке ты такой мог бы понравиться? Неужели она мечтала видеть любимого мужа таким никчемным и слабым? Неужели ей понравилось бы смотреть, как ты ежедневно напиваешься? Ответь... молчишь?! Ты посмотри, во что ты превратил квартиру, которую с такой любовью обставила моя подруга, она в каждую деталь вкладывала душу. Она старалась для тебя, чтобы ты, когда приходил с работы, отдыхал здесь. И ты  говоришь, что любишь её! Ты жалеешь себя! И не стоит в это вмешивать Марьянку, - я говорила жестокие вещи и болезненные. Но пора его выводить из этого состояния.
 - Ты жестокая, - он спрятал лицо в ладонях. И я понимала, что ему больно.

 У меня самой сердце кровью обливается, а на душе тошно... Закрыла глаза и перевела дыхание.
 - Я жестокая, ты прав, но я не хочу видеть, как мой лучший друг опустится. Мне тоже больно, и не забывай: я потеряла  единственную подругу! А ты сам знаешь, как я тяжело схожусь с людьми.
 - Знаю, прости, я понимаю, что не прав.
 - В общем так: у тебя три дня, чтоб привести себя в порядок и явиться на работу. Я постараюсь договориться насчет больничного. И давай, бери себя в руки. 

Я блефовала, больничный со вчерашнего вечера у меня на руках, на целую неделю, что поделать, деньги творят чудеса. 

- Ладно, приводи себя в порядок и давай бери себя в руки. Мусор не забудь выкинуть. - Я попрощалась с другом, пообещала вечером позвонить.
 До работы доехала на удивление быстро, без пробок. Оставила машину на стоянке для персонала, по времени я уже опаздывала минут на десять, ускорила шаг. Не люблю опаздывать или задерживаться, всегда считала, что точность вежливость королей. А я стараюсь идти по жизни королевой, в какую бы позу она меня не поставила. Насладилась, получила удовольствие и вперед! 

Возле лифта меня ждала наша серая мышка Нинель, секретарь нашего папы и директора в одном лице, Гурама Авраамовича Галушко.