Антон Юрьевич Привольнов

   Сегодня погода стояла ясная, тихая, под стать ей было и настроение – безмятежное и легкое. Воспоминания невольно вернули меня в прошлое. Я направлялась к единственному другу, Вадиму. К моему огромному сожалению, у него месяц назад умерла жена, которая по совместительству моя близкая подруга. 

С Марьянкой мы вместе приехали в столицу поступать на факультет  журналистики. Она постоянно меня поддерживала и помогала советом, а как она ругалась, что я не рассказала о том, что голодала. Где-то на четвертом курсе она познакомилась с Вадимом, вскоре они начали встречаться, а потом и поженились. Для Вадима было ударом, когда ему позвонили из больницы и сообщили, что его жена в реанимации. Марьянка возвращалась домой после обследования у врача, когда очередной папенькин сынок в полном угаре сбил людей на остановке. 

К сожалению, в каком веке не живи, есть сильные мира сего, а есть мы, простые смерды. В реанимации Марьянка не дожила и до утра, а вместе с ней умер и неродившийся ребенок. 

Для Вадима, естественно, это было шоком. Уже месяц, как он пьет. Через знакомых я сделала ему для работы справку по болезни. Как его вывести из этого депрессивного состояния? 

Я подъехала к новому высотному дому, который одиноко стоял  в окружении старых советских многоэтажек. Три года назад родители Вадима продали дачу и на свадьбу деткам подарили двухкомнатную квартиру. 

Возле подъезда, как всегда, гуляла с дама с собачкой, Марфа Никаноровна. Назвать эту Женщину бабушкой язык не поворачивался: светлые платиновые волосы  острижены в модную прическу пикси, брючки, бирюзовый свитер, пальто, белые кеды и перчатки - ее постоянный атрибут. 

Возраст женщины тяжело было бы определить. Глубокие мимические морщинки на лице, стройная, на вид дашь лет пятьдесят, но на самом деле ей шестьдесят девять лет. Каждое утро и вечер она выгуливает свою “маленькую” собачку, немецкого дога.
 - Доброе утро, Марфа Никаноровна!
 - Доброе, Кирочка, ты к Вадиму? - кивнуть этой женщине было бы верхом неприличия. Я всегда рядом с ней непроизвольно начинала держать спину ровно, и остается только ручки заламывать, как первокурсница Смольного.
 - Да, не знаете, как он?
 - Отчего же, знаю. Эльза, сидеть, - от ее ровного, спокойного тона собака молча села, правда всем своим видом показывала свое недовольство и несогласие с хозяйкой. - Вчера вечером мы с Эльзочкой, как обычно, прогуливались перед сном, когда видим, твой друг Вадим возвращается из магазина, а в пакете гремят бутылки. Кирочка, неужто он  так и продолжает пить после смерти Марьянки?
 - Как видите, да. Я пойду, - если честно разговор меня немного напрягал, да и не люблю я обсуждать чью-то жизнь.
 - Конечно.

 Я поднялась на лифте на шестой этаж, ключ от квартиры у меня был, поэтому без зазрения совести открыла дверь. Описывать, какие встретили меня запахи не буду. 

Первым делом я открыла окна на кухне, в гостиной и спальне, где в одежде на кровати валялся заросший Вадим. "Что же с нами делает горе? Для меня смерть подруги стала потрясением, но в первую очередь это был мощнейший двойной удар по Вадиму". 

Мне пришлось взять себя в руки  и организовывать похороны и поминки. Естественно, на Вадима надеяться не могла. Как понимаете, друг был не в том состоянии: он потерял жену и ребенка. Для родителей Вадима смерть Марьянки стала трагедией. Его мама очень ее любила, а после похорон и она слегла с сердцем.

 Для меня было шоком, что родители подруги сразу после похорон заикнулись о наследстве. Пришлось по пальцам объяснять, что они ничего не получат.