Друзья, если бы они у него были за пределами деревни, наверняка высмеяли бы Густава за добровольную ссылку в сельскую глушь на юго-западе канадской провинции Альберта. И все же за восемь лет, проведенных после перевода из городского управления, мужчина научился подстраиваться под неспешный ритм жизни. Когда же его наконец одолевала скука, он обращался к старым архивным делам – нераскрытым и заброшенным. В частности, к нескольким убийствам, произошедшим в разное время с членами одной семьи.

– Как там женщины Гамильтон? – вывел Густава из задумчивости голос коллеги. – Уже познакомился с ними? Или тебе предпочтительнее поглядывать исподтишка?

– Тебя послушать, так я сталкер, каких поискать, – фыркнул мужчина. – Ты хоть мысль допускаешь, что я в Нью-Йорке по музеям хожу?

– Нет, – раздался в трубке смех. – Когда ты просил о командировке, твои слова были такими, цитирую: «Вдруг череда убийств в этой семье – не случайность? Что, если кто-то им мстит? Элисон и Мелоди Гамильтон – две из трех оставшихся в живых на данный момент женщины. Наш долг служителей правопорядка – не только выяснить их мнение обо всех убийствах, но и защитить, если опасность грозит им самим».

– Ты утрируешь.

– Это, конечно, не дословно, но ты был почти убедительным.

– И все же, командировку ты мне не дал.

– Но дал отпуск.

Мужчины замолчали. Бросив быстрый взгляд на журнальный столик, Густав поморщился при виде папок, забирать которые из архива не имел права. Но совершенно точно понимал, что выговора за это не получит – вряд ли кто-то помнил о существовании этих дел.

И все же поговорив с Софией Бондар – нынешней владелицей фамильного особняка Гренхолмов, Густав пришел к выводу, что никакого проклятия нет, все случившееся – нелепая череда событий.

Зарекомендовавший себя, как хороший, опытный констебль, ныне суперинтендант, раскрывший не одно громкое дело, мужчина готов был признать, что между смертями нет никакой связи – места преступления, орудия убийства, социальное положение и профессии жертв не совпадали. Но стоило ему только осознать, что все девушки умирали, едва им исполнялось двадцать лет, тем сильнее разгорелось желание познакомиться с Элисон Гамильтон, готовящейся встречать сорокалетие. Кто знает, может связь между делами все же была? Ведь каждая из них обрела покой именно в Уотертоне.

Но найти женщину оказалось не так просто. Большую часть времени Элисон, искусствовед, проводила в закрытых для посетителей мастерских различных музеев города, иногда оценивая что-то единичное из частных коллекций. Оценка, изредка реставрация, вот что занимало ее мысли и жизнь.

Мелоди найти было проще, но начинать знакомство с дочери Густаву не хотелось. Несмотря на все обаяние высокого брюнета, он уважал разницу в возрасте, считал странным общаться с девушкой, годящейся в дочери, и смотрел на нее со стороны.

– Между прочим, я сегодня собираюсь на концерт «Slayer», – деланно безразличным тоном бросил Густав, надеясь увести разговор в безопасное русло.

– Правда? – ахнул Джимми. – Уже представляю тебя в костюме и при галстуке посреди орущих малолеток. Надо было поехать с тобой ради такого зрелища.

– Сделаю тебе сэлфи.

В трубке послышался женский голос – Сара, жена Джимми, звала его ужинать – и Густав понял, что время пустой болтовни подошло к концу.

– Почему ты просишь меня приехать? – спросил он.

– В управлении некому работать, – Джимми вздохнул, и Густав буквально почувствовал, как тот развел руками. – Сэм и Аарон запросились в отпуск, Нэйт заболел, а Киран грозиться уйти на пенсию, если я не найду ему напарника. Мы все тут немного на грани, и, если для того, чтобы вернуть тебя домой, понадобиться чья-то смерть…