— Подожди, не уходи, — попросила Ориана, увидев, что дочь хочет выйти из-за стола. — Я хотела с тобой поговорить.

— О чём? — Тарина вновь покосилась на стул Вадима. Видимо, тоже поняла, что теперь между ней и матерью нет спасительного буфера и придётся налаживать отношения самим.

— Хочу предложить тебе поехать в столицу раньше, — осторожно сказала целительница, внимательно следя за реакцией дочери. — Лайла уже ждёт тебя.

— Но… почему так скоро? — удивилась Рина, растерянно посмотрев на мать.

— Я просто подумала, что тебе не помешает сменить обстановку. Да и к Исалии тоже не помешает привыкнуть. Поверь, ты просто не представляешь, какой это большой и суетный город. Мы никогда не возили тебя дальше Давершира, а он всего лишь в два раза больше нашего городка.

— Всё равно не понимаю, зачем так спешить. — Девушка скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

«Плохой знак», — отметила про себя Ори, а вслух сказала:

— А почему бы и нет? Ты хоть немного отвлечешься от этого всего.

— От чего именно? — напряженно спросила Рина. — От смерти папы, от эпидемии, последовавшей за взрывом лаборатории, или от приезда спецов из отдела расследования магических преступлений? Мама, я не хочу оставлять тебя здесь одну!

— Но тебе все равно придется уехать, — напомнила Ориана. — Или ты уже передумала поступать, решив остаться в Северге? А как же твоя мечта? Неужели она была такой незначительной? — Заметив, что девушка хочет что-то возразить, она предупреждающе подняла руку: — Рина, я благодарна тебе за заботу и понимаю твоё желание остаться рядом, но поверь, я справлюсь.

— Прости… — Тарина всхлипнула и прижала ладони к пылающему лицу. — Прости, я сама… Мне так страшно покидать тебя. Боюсь представить, что…

Встав со стула, Ориана обняла дочь, с трудом сдерживая слёзы. Она понимала её страх и беспокойство, но изменить ничего не могла. У Тарины должна быть своя жизнь, а не вечный страх, что мать тоже может умереть.

Прикрыв на несколько мгновений глаза, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, Ориана тихо произнесла:

— Мне тоже сложно смириться со смертью Вадима, но это не значит, что нужно отчаиваться. Вот поэтому я и хочу, чтобы ты уехала. Смени обстановку, вдалеке от дома тебе должно стать легче. Пусть и не сразу, но ты явно быстрее оправишься, чем здесь, где всё напоминает об отце.

— Да, я поняла и… — Резкими, немного дёргаными движениями девушка вытерла щёки и добавила: — Я уеду завтра в столицу, как ты того и хочешь. Только прошу, держи меня в курсе расследования.

— Конечно же! — заверила Ориана и мысленно выдохнула. Всё прошло не так уж и плохо, как могло бы быть.

Весь следующий день она посвятила предстоящему отъезду дочери, помогая собрать необходимые вещи, вернее, выкладывая из сумок то, без чего Тарина вполне могла обойтись.

— Ну зачем тебе эти детские заколочки? — вздыхала она, вынимая их из сумки.

— Так ведь папа подарил, — независимо ответила дочь.

— И что? До этого они спокойно хранились в тумбочке, вот пусть и дальше там побудут. И бабушкина шаль тебе там точно не нужна!

— Но она же тёплая!

— А ещё заношена тобой до дыр. Прекрати меня позорить!

В итоге укладывание сумок растянулось на добрых четыре часа. И ещё на три — прощание с подругами, одни из которых искренне радовались за Рину, а вторые — завидовали и очень неумело это скрывали. И как раз две девушки из последней категории сейчас находились в гостиной.

— Как бы я хотела уехать в столицу! — проникновенно вздыхала леста Катрина фор Мирез, семнадцатилетняя дочь барона Паванского, восседая на диване в гостиной с видом императрицы. Вернее, она так думала. — Там столько всего интересного! Жизнь так и бурлит! Балы, музеи, театральные представления, выставки именитых и не очень художников. А у нас из интересного — только смертоносная эпидемия!