Но эта внешняя оболочка безразличия и слабости была лишь тонким покровом. За бледными глазами скрывался ум, острый как бритва, и способность к наблюдению, которую недооценивали все. Сюань Ли не участвовал в разговорах, но слушал. Он не боролся за внимание, но видел всё. Он замечал едва уловимые перемены в выражениях лиц, фальшивые нотки в голосах, тайные знаки и жесты, которыми обменивались те, кто считал себя хозяевами положения.

Его безразличие к обычным амбициям было искренним лишь отчасти. Он видел, что трон – это не вершина, а эпицентр шторма, пожирающий своих обитателей. Он видел, как его старшие братья, полные сил и уверенности, становились жертвами интриг, падали, ломались или превращались в бездушных марионеток. Эта игра казалась ему бессмысленной и отвратительной. Он не хотел быть пешкой, но и стать королем на такой шахматной доске тоже не стремился.

Его истинные интересы лежали вдали от банкетных залов и министерских кабинетов. Он часами пропадал в древних, плохо посещаемых секциях Императорской Библиотеки, где пыль веков ложилась на забытые свитки. Он читал не только историю династии и трактаты по управлению, но и старые легенды, мифы, странные алхимические заметки и полузабытые записи о чудесах и аномалиях. Именно здесь, среди запаха старой бумаги и тлеющих благовоний, пробудилась его истинная жажда – жажда понимания. Понимания того, что лежит за пределами видимого мира, за пределами смертной власти.

Он чувствовал себя чужим в этом золотом театре. Бремя долга перед семьей и династией ощущалось как тяжелые цепи. Он не мог просто уйти, отказаться от своего происхождения. Но он и не мог принять правила этой игры. Ему нужна была сила. Не власть над людьми, а сила над собственной судьбой. Сила, способная вырвать его из этой клетки, дать свободу от страха и зависимости.

Его тихая, незаметная жизнь была не проявлением слабости, а скорее тщательно поддерживаемой маскировкой. Он знал, что в мире дворцовых интриг самая большая опасность исходит от тех, кого считают сильными и амбициозными. Тот, кого не замечают, имеет преимущество. И Сюань Ли использовал это преимущество, оттачивая свой ум, собирая информацию и терпеливо ожидая своего часа.

Он не знал, какой путь приведет его к желаемой силе. Он не верил в обычные методы, доступные смертным. Но его интуиция, подпитанная древними легендами и чувством чего-то скрытого в самом сердце дворца, подсказывала, что ответ кроется в тайнах Наследия Династии – тайнах, которые были старше, могущественнее и опаснее любой политической интриги. И его тихий, незаметный поиск уже вел его в тени, где хранились самые глубокие секреты Пурпурного Запретного Города.

Дворцовые банкеты были не просто собраниями для пиршества и развлечений; они представляли собой поле боя, где улыбки скрывали кинжалы, а каждый тост мог быть завуалированной угрозой или испытанием. Один из таких банкетов, устроенный в честь дня рождения почтенного Министра Ли, стал яркой демонстрацией хрупкости жизни при дворе и беспощадности борьбы за власть.

Зал сиял великолепием. Красные лакированные колонны обвивали золотые драконы, потолок был расписан сценами из мифов, а воздух был насыщен ароматами изысканных блюд и вин. Принцы, министры, генералы и их супруги восседали за низкими столиками, окруженными слугами, готовыми исполнить любое желание. Музыканты играли мелодичную музыку, танцовщицы в ярких нарядах исполняли грациозные движения.

Принц Сюань Ли сидел на отведенном ему месте – достаточно далеко от центра, чтобы не привлекать внимания, но достаточно близко, чтобы видеть и слышать. Он вежливо кивал на редкие обращения, принимал подношения чая и делал вид, что следит за представлением танцовщиц. Но его взгляд скользил по залу, анализируя расстановку фигур на этой живой шахматной доске. Он видел напряжение за вежливыми улыбками, скрытые взгляды, которыми обменивались представители разных кланов, шепот, который был слишком тихим для большинства, но который он пытался уловить.