– Лучше, чтобы это сделала ваша жена. Женщинам доставляет удовольствие узнавать, насколько в действительности впечатляющи цифры. В ваших возможностях у меня мало сомнений.

– И все же сначала я проведу эти измерения сам. – он позволил лукавому озорству вползти в его улыбку.

– Разумно. – я взглянул на часы, встал с кресла, откланялся и направился в спальню его жены, где она, как сообщила служанка, давно уже ждала меня.

Дверь осталась приоткрытой, и я вошел, сопровождаемый волочившим тяжелый чемодан Каброссом. Вскрикнув, лежавшая на кровати девушка вскочила на колени и прижала к груди зеленую шелковую подушку, сминая ее золотые розы. Какой бы стремительной она ни была, я успел заметить на ней прозрачное черное одеяние, слегка зауженное выше талии, сближавшее и сдавливавшее груди.

Опустив подбородок, она взирала на нас исподлобья, уделяя внимание только Каброссу и следила за ним подобно маленькой степной твари, заметившей в небе хищную птицу. Волнистая белизна ее волос увлеклась в тот день прямым пробором, упавшие на подушку пряди почти полностью скрыли лицо. Для саквояжа с трудом, но нашлось место на трюмо. Оставив его там, я отступил к окну, наблюдая за Каброссом, потратившим пару минут, аккуратно переставляя на подоконник бесчисленные пузырьки и флаконы, фиолетовые, золотистые, зеленоватые, прозрачные, украшенные витиеватыми золотыми и черными надписями, красочными этикетками с птицами, цветами и полуобнаженными красотками. Разноцветные жидкости нехотя колыхались в них маслянистым течением. В жестяной коробочке, яркой от переплетшихся на ее крышке орхидей, хранилось нечто мелкое, перекатывающееся, гремучее, а рисунок на костяной пудренице изображал одну из северных богинь, женщину тяжелую, с немыслимых размеров грудями, совокупляющуюся с разинувшим клыкастую пасть мускулистым медведем, больше напоминавшим телом мужчину. Все это время я наблюдал за своим слугой, при каждом движении от окна к трюмо старавшемся взглянуть на девушку, скосив глаза. Губы его напряженно сжались, уголки их опустились в воинственной гримасе, глаза сощурились, руки напрягались под тонкой сорочкой больше необходимого и напряжение, создаваемое им, в полной мере подтверждало его слова о производимом на него девушкой впечатлении. Сама она, впрочем, также демонстрировала некоторую заинтересованность. Каким бы ни был ее испуг, но во взгляде ее возможно было заметить изучающее, пристальное любопытство, восторженное, испуганное, в любой момент готовое к бегству. Стараясь оставаться спокойным, я наблюдал за ними, испытывая желание выйти из комнаты по случайной и выдуманной надобности, проверяя тем самым Кабросса. У меня появилась бы возможность понаблюдать за насилием над женщиной, прежде чем я или подоспевший инженер совершили бы выстрел. Конечно, потребовалось бы долгое время, чтобы найти столь исполнительного и достойного доверия слугу, но это казалось намного более вероятным, чем еще одна возможность испытать столь поучительный опыт.

Освободив достаточно места перед зеркалом, Кабросс взгромоздил на него чемодан, кивнул девушке, стараясь не смотреть на нее и ушел, осторожно закрыв за собой дверь.

– Ваш слуга пугает меня. – подушка выпала из ее рук и я не мог не отметить, с какой силой рвались сквозь туманную ткань темные соски.

– Не беспокойтесь. Пока я рядом, он ничего вам не сделает. – ладонь моя погладила жесткую кожу чемодана. Длинными потайными тропами протянулись по ней глубокие светлые царапины, обозначая безопасные пути между вспухшими рытвинами и горестными надрывами, являвшими под собой древесную белизну, древние тропы, ведущие мимо угловатых светлых пятен и расплывчатых темных, оставшихся от событий, прошедших незамеченными, от случайных столкновений, падений и крушений, от далеких дождей и сонных наводнений. Стальная тигриная морда поднялась, вытягивая длинные клыки, за ней последовала и вторая. Чемодан раскрылся, крышка его легла на мои ладони и я медленно опустил ее, являя девушке хранимые им сокровища.