Порыв таял в холодных глазах. Что ты хотел сказать, любимый?

– Ты должна поехать! – он сжал яблоко, а когда оно треснуло, отшвырнул в угол. – Должна, я сказал!

Голос сорвался. Спорить бесполезно: Эмиль вне себя.

– Если так считаешь, – вздохнула я. – Поехали.

Страшный джип принадлежал ему.

Эмиль сель за руль, а я рядом, стараясь не обращать внимания на пистолет, вдавившийся в поясницу.

Рука в кожаной перчатке со скрипом сжала рычаг. Он развернулся и выехал на бушующий вечерний проспект. Еще не поздно и мы попали в пробку. Я по привычке рассматривала витрины магазинов, а затем повернулась к мужу. Свет фонарей на обочине и тени попеременно наползали на лицо. Царапины и синяки не до конца, но поджили, в сумрачном салоне они казались темными отметинами – на светлой брови, губах, скуле.

Нам есть о чем поговорить, но как начать? Эмиль и в спокойном состоянии выглядит так, словно готов перегрызть кому-нибудь глотку. Губы плотно сжаты, ноздри напряжены и складка на переносице.

Но что интересно: чисто выбрит, волосы уложены. Приятно пахнет, дорого одет. Не мужчина, а мечта – только не моего романа.

Не знаю, зачем дала ему шанс. Я не верю, что у нас что-то выйдет.

Я ущербная, а в «Фантоме» ждет шикарная блондинка, готовая с утра до ночи ползать на коленях под его столом.

– Адвокат передал карту? – вдруг спросил Эмиль.

– Да, спасибо… А почему ты решил оформить на меня «Парус»?

Через рекламное агентство он когда-то отмывал деньги. С чего вдруг такой подарок?

Эмиль удивленно поднял брови, и не ответил. Раньше я не задавала вопросов. Он меня отучил. Знаете, как домашних собак отучают грызть мебель или тапочки.

Наконец, ряд тронулся.

Эмиль снял ладонь с руля и зубами стянул перчатку с правой руки. Правая для стрельбы. Но мы еще не приехали – тащимся в пробке. Нервничает?

– Я должна кое-что сказать…

Эмиль делал вид, что следит за дорогой. Я замолчала, пытаясь набраться храбрости. Когда-то он спас меня, надо вернуть долг.

– На тебя готовят покушение, – я сглотнула.

Сейчас спросит, откуда я знаю. Но салон наполнил мотоциклетный треск и ударил по ушам, пришлось взять паузу.

Пробка впереди рассосалась, Эмиль воспользовался этим, чтобы проскочить в соседний ряд. Из-за резкого маневра меня мотнуло на сиденье. Я хотела попросить «осторожнее!», но не успела.

Мотоциклист поравнялся с нами – со стороны Эмиля. Весь в черном, как тень. Раздражающий. Я безумно хотела, чтобы он скорей проехал, и мы могли поговорить, как вдруг краем глаза заметила движение.

Он протянул руку к нам: оружие не бросалось в глаза – черно-матовое, как и комбинезон. Пистолет непропорциональный, а почему, я поняла не сразу – глушитель добавил длины стволу. Дуло уставилось Эмилю в висок, а он, сосредоточенный на дороге, не замечал этого.

Для меня время замедлилось. Я так отчетливо видела матовый ствол, блики фонарей на боковом стекле машины и хромовый отблеск от мотоцикла. Видела смерть мужа в своем воображении.

– Эмиль, нет! – заорала я, как резаная.

Он обернулся к мотоциклисту, с изумлением глядя в дуло. В зеркале я видела приоткрытый рот и расширенные глаза мужа. Все произошло за секунду. Эмиль рванул руль в сторону, джип налетел на мотоцикл, опрокидывая его. С треском вогнулось крыло, следом раздались хлопки – в нас успели выстрелить.

В стекле водительской двери появилась дырочка, опутанная кольцом белых трещин. Пуля ушла через лобовое стекло. Еще несколько продырявили крышу. При столкновении руку убийцы непроизвольно подбросило, выстрелы легли так же – веером в небо.

Со всех сторон сигналили, мотоцикл перевернуло – он остался позади.