В литературе выделяют три фундаментальных типа иерархий сообществ животных и человека:31
– агонистические (деспотические), где ранги определяются в ходе агонистического поведения (драках, конфликтах, состязаниях);
– гедонистические (эгалитарные), которые основаны не на победах в драках, а на структуре взаимного внимания, складывающегося в данной биосоциальной системе, здесь имеют главенствующее значение способности к заботе, игре, дружбе, коммуникации;
– расщепленные, многомерные, ситуативно меняющиеся иерархии – у высших приматов и человека, не только совмещающие два первых типа, но и включающие в себя одновременно сосуществующее ранжирование по разным критериям: богатству, власти, авторитету, престижу (М. Вебер).
Понятно, что первый тип иерархии востребует «генетических агрессоров» (эгоистов), «выполет» альтруистов и изменит прижизненную экспрессию генов конформистского большинства. Второй тип иерархии откроет путь к власти альтруистическим лидерам, серьезно психически деформирует агрессоров и создаст из конформистского большинства благожелательное сообщество. Другой тип иерархии характерен скорее для развитых сложных человеческих обществ и, вероятно, оставляет неизменным найденное в эволюции «золоте сечение» «1:1:3».
Третий элемент детерминации проявления агрессивности и насилия в эволюции – развитие когнитивных способностей: усложнение психики, поведения, энцефализация (рост объема головного мозга).
На первый взгляд, повышение разумности как синонима владения собой и ситуацией должно было бы смягчить проявления агрессивности. На деле же влияние когнитивного фактора неоднозначно.
Очевидны усложнение и оптимизация поведения животных с высоким уровнем когнитивной обеспеченности.
Появление сложного мозга – интеллекта высших животных, сознания человека, – как «бритва Оккама», устраняет излишние траты энергии и переживаний у живых существ. «Внутренняя осведомленность» позволяет более эффективно моделировать свое предстоящее поведение, минимизируя такие его затратные формы, как агрессию и насилие. Коррелятивные изменения, вызывающие и сопровождающие рост когнитивных способностей: параллельное, перекрещивающееся развитие родительского и социального поведения. Первое является, по сути, основой усложнения и укрепления второго. Эволюционисты указывают на то важное обстоятельство, что у позвоночных кооперативные и альтруистичные формы поведения возникли, по всей видимости, на основе паттернов родительского поведения. Соответственно, истинно социальным или же «эусоциальным» поведением называется такое, когда:
– особи одного вида кооперируются, чтобы заботиться о потомстве;
– не способные к размножению индивиды работают на благо фертильных сородичей;
– дети помогают родителям в течение определенного периода их жизненного цикла.
Взаимная привязанность матери и ребенка (самки и детеныша) ведет у ребенка и к очень ранним проявлениям привязанности к себе подобным.32
В свою очередь, реальная предрасположенность к социальным связям требует развития таких информационно и интеллектуально емких способностей, обеспечивающихся лишь большой производительной «мозговой машиной», как способность приписывания (теория ума Другого), эмпатию, симпатию, ингибиторы агрессии. Как для обработки информации высоких степеней сложности (к примеру, метеорологический прогноз) требуется высокопроизводительный, высокоскоростной компьютер, так и для предсказания реакций представителей своего вида требуется сложный мозг. Увеличение неокортекса (коры больших полушарий, 80 % мозга) у людей было вызвано необходимостью обслуживания речи, а речь – средство поддержания коалиций в больших группах. Среди 150 приматов, соответственно, наблюдается такая закономерность: чем больше средний размер группы, тем большую долю мозга составляет его кора.