Итак, перечисленные главы посвящены тем видам насилия, которые при непосредственном наблюдении выглядят уродливо и вызывают моральное презрение. Во второй части книги пойдет речь об ином наборе траекторий, позволяющих обходить конфронтационную напряженность/страх. Здесь насилие оказывается чем-то благородным, доставляющим счастье, бьющим ключом – или по меньшей мере находится в некой промежуточной зоне, где оно получает оправдание со стороны общества и скрыто поощряется. В главе 6 будут рассмотрены поединки, которые намеренно инсценируются для публики; благодаря тем же самым особенностям, которые делают такие поединки обставленными ограничениями и защитными механизмами, их участники, как правило, восходят в круг почтенной элиты. Но даже здесь конфронтационная напряженность/страх никуда не деваются, придавая насилию форму, напоминающую возвращение вытесненного в психоанализе.

В главе 7 рассматриваются различные способы, при помощи которых к насилию могут приводить такие радостные случаи, как различные празднования, кутежи и развлечения. Здесь же мы рассмотрим, как некоторые виды насилия, не связанные с радостью, такие как массовые беспорядки, могут приобретать разгульный оттенок.

В главе 8 объясняется, каким образом структура спортивных состязаний как драматического псевдонасилия в предсказуемые моменты порождает реальное насилие, совершаемое участниками соревнований и болельщиками. Кроме того, будут рассмотрены условия, при которых насилие со стороны болельщиков выплескивается за пределы спортивных арен и даже перестает от них зависеть. В таких случаях «команда В» (фанаты) заявляет о себе в качестве равной или даже превосходящей по статусу «команду А» (собственно спортсмены) в эмоциональном драматизме спортивного действа.

В главе 9 рассматривается вопрос о том, как начинаются – или не начинаются – насильственные столкновения. Здесь мы сосредоточимся на микродинамике бахвальства и блефа, изучив, каким образом они могут быть институционализированы в качестве предпочтительного стиля в кодексе поведения на улицах неблагополучных районов.

Главы 10 и 11 посвящены тому, как определяются победители и проигравшие в насильственных столкновениях в процессе установления доминирования в микроситуациях. Успех в совершении насилия представляет собой стратификацию эмоционального поля, аналогичную тому «закону малых чисел», который формирует творческую активность в интеллектуальной и художественной сферах – и в том и в другом случае перед нами разные варианты захвата эмоционального доминирования над ограниченными нишами в пространстве внимания. Лица, которые становятся элитой насилия – термин «элита», разумеется, употребляется здесь в структурном смысле, а ее представители способны вызывать к себе как моральное презрение, так и обожание, – достигают эмоционального доминирования за счет всех остальных присутствующих в данном поле. Они эмоционально паразитируют на своих жертвах, черпая собственный успех из того же самого процесса, который приносит поражение их противникам, и овладевают эмоциональной энергией менее значимых участников своей группы поддержки и зрителей.

В социологическом смысле в этом обстоятельстве как минимум нет худа без добра. Для насилия, которое по самой своей природе является порождением того или иного эмоционального поля, характерны очень сильные структурные ограничения. Те же самые особенности, благодаря которым немногие люди успешно совершают насилие, заставляют остальных придерживаться ненасилия. Впрочем, какие конструктивные выводы на будущее можно сделать из этой модели, еще предстоит выяснить.