Пилат все хотел делать по закону. Это был римский бюрократ, скептик, не лишенный философских интересов, ибо он в дальнейшем и сформулировал на все века основной философский вопрос «что есть истина?» Он не был ни кровожаден, ни садистичен, к иудеям относился равнодушно, даже чуждался их, но иногда питал непримиримую ненависть к народу, управляемому им, в особенности же к его религии и обрядам. Была в нем и честность и даже некоторая высокомерная гуманность. Когда претор Иудеи Пилат повел свое войско из Кесарии[4] в Иерусалим на зимнюю стоянку он решил для надругания над иудейскими обычаями внести в город изображения императора на древках знамен. Между тем закон возбранял иудеям всякие изображения, поэтому прежние преторы вступали в город без таких украшений на знаменах. Пилат был первым, кто внес эти изображения в Иерусалим. Но иудеи предпочитали умереть, чем допускать такое наглое нарушение мудрого закона. Пилат изумился их стойкости в соблюдении законов, приказал немедленно убрать из Иерусалима (императорские) изображения и доставить их в Кесарию. Затем Пилат соорудил водопровод в Иерусалиме, употребив для этого деньги из церковной казны. Однако население воспротивилось, некоторые из них позволили себе при этом оскорбить Пилата ругательствами. Последний распорядился подавить возмущение.

Претория, крепость Антония, куда привели Спасителя, находилась на другом конце города. Эта крепость была самым грандиозным сооружением Ирода Великого[5] в Иерусалиме и названа им так в честь тогдашнего римского правителя Марка Антония (ок. 83–30 годы до Р. Х.). Крепость должна была служить не только оборонным пунктом, но и снабжать город водой на случай его осады. Кроме того, она была резиденцией римских прокураторов, которые обычно находились в приморском городе Кесарии и приезжали в Иерусалим в дни скопления народа для лучшего наблюдения за порядком. Здесь же размещался римский полк воинов. Антония примыкала к северной стене города, вблизи храма.

Апостол Иоанн Богослов повествует, что следовавшая за Иисусом и Его конвоирами толпа не вошла в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху (Ин. 18, 28). Какое безумие! Когда убивают несправедливо, не думают, что они оскверняются. А войти в судилище считают для себя осквернением! Они остановились на лифостротоне – на площадке перед дворцом, где, по римскому обычаю, на глазах всех совершалось судебное разбирательство.

Иисус же был проведен воинами внутрь крепости.

Раскопки крепости Антонии, разрушенной Титом[6] в 70 году, обнаружили там внутренний двор, сплошь вымощенный каменными плитами, называемый лифостротон (от греч. «лифос» – камень). В претории прокуратора были и тюремные помещения, где содержались заключенные до вызова в суд или до казни после приговора. Было специальное помещение для бичевания. Сейчас археологические раскопки обнаружили две камеры, обе высеченные в скале. Одна из них площадью в 15 кв. метров и высотой 2,5 метра с оборудованием для бичевания: каменный выступ, подобный балке, с двумя отверстиями с перемычками, к ним подвязывали руки бичуемого. Такие же отверстия с перемычками были в каменном полу, к ним привязывали ноги так, что человек стоял растянутый наподобие буквы «X». Несомненно, сюда приводили Господа для бичевания.

В том же помещении была яма – тюрьма для наиболее опасных преступников. А на несколько метров выше была меньшая камера, откуда вызывали обвиняемого на суд. Она была вроде каменного мешка длиной и шириной 1,5 метра высотой до 2 метров. Вдоль правой стены от входа расположена каменная скамья длиной около полутора метров, шириной около 50 сантиметров и толщиной около 20 сантиметров. Посредине ее два отверстия, через которые пропускались ноги заключенного, а внизу перевязывались. Отсюда и вызывался Христос несколько раз к Пилату. Сейчас в обеих камерах алтари. Евангельское повествование приобрело страшную наглядность, зримость, ощутимость, конкретность.