На кухне завариваю зеленый чай с мелиссой. А потом подпрыгиваю от неожиданно раздавшегося в дверь звонка. Перевожу взгляд на часы - полпервого.

Тихо подхожу к двери, отодвигаю задвижечку глазка. Вилка?

Быстро открываю замки, впуская Лужину в квартиру.

- Вил, ты чего так поздно?

- Прости, я звонила, ты, видимо, не слышала, - опускает глаза. - Жень, можно у тебя переночевать?

- Конечно, - пячусь, - что за вопрос?!

- Спасибо.

- Вил? Что случилось? Опять поругались?

- Хуже, мать его нагрянула. И с порога, как всегда, понеслось… а самое обидное, знаешь что?

- М?

- Эта рухлядь старая упрекнула меня неумении готовить. Меня! Я шесть лет в Париже отработала, в мишленовском ресторане, пока сюда не вернулась… и его не встретила…

- Тихо, спокойно. Пойдем чайку попьем?

- А покрепче есть что?

- Найдем, Вил.

На кухне я достаю из шкафчика бутылку текилы. Осталась еще с Зотовского дня рождения.

- Садись, я сама все сделаю, - отбираю у нее из рук нож и тонко нарезаю сыр, - лучше бокалы достань.

- Где?

- Там справа наверху.

- Все, вижу.

Быстро сообразив мини-банкет, усаживаемся за стол. Вилка надкусывает ломтик сыра, и, словно за упокой, опрокидывает стопку текилы, закусывая ту лимоном. Соли она избегает.

- Полегчало?

- Немного.

- Ну и хорошо.

- Женя, я завтра на работу к обеду приду, прикрой, если что. Нужно домой съездить, вещи кой-какие забрать.

- Решилась?

- Не знаю… сейчас на двести процентов уверена, что не вернусь к нему больше. На развод подам, сколько можно? Он полгода на диване лежал, я за двоих пахала… и все равно изо дня в день во всех бедах была виновата.

- А я тебе еще два года назад говорила…

- Говорила, Жень, говорила. Только сказать-то просто… а сделать…

- Все, прекрати это уныние. Нормально все будет. Прекрасно даже! Слышишь?

- Слышу. Лунга, как же я тебя люблю. Что бы делала, если б ты к нам, вся такая зелененькая, официанточкой работать не пришла, а?

- Зотовой бы плакалась.

- Зотовой поплачешься, у нее ж от всех проблем одно лекарство.

- Ага, член.

- И я о том же.

- Хотя тебе не помешало бы парочку присмотреть, - наливаю еще текилы.

- Ну что ж, тогда устроим кастинг. Вот разведусь и уйду в загул. Такой, что Зотовой не снилось…

- Ты полегче. Мне Даринки с ее похабными историями одной вот так, - показываю куда-то выше своей головы, - хватает.

- Ну вот, а у меня только душа в рай полетела. Кстати, Жень, а что у нас там за инцидент в ресторане?

- Ой, Вил, сама еще не разобралась. Какой-то мужик приходил. Деньги за крышу вымогал.

- Крышу?

- Ага.

- Он какой год на дворе видел?

- Видимо, не видел. Не знаю… Рома сказал, будет платить. Дурак наивный! Неужели не понимает, что они так еще больше присосутся?

- Что делать думаешь?

- Пойду завтра в ОВД наше схожу. У него в ксиве черным по белому наш район прописан.

- И что хочешь узнать?

- Да не знаю еще. Там видно будет.

- А хуже не будет?

- Куда уж хуже…

- Ладно. Хватит о грустном, еще по одной?

- И спать.

***

Утром я оставляю Вилку дома, а сама, вооружившись красной помадой, еду в наше местное ОВД. С детства не люблю все эти государственные учреждения Мороз по коже. Расплатившись с таксистом, накидываю на голову капюшон, чтобы хоть немного скрыть укладку от ветра. Волосы у меня длинные, густые, пшеничного цвета. Свои, ни разу не крашенные. Да и укладки я люблю, даже на курсы ходила, так, чтобы немного свои унылые будни разнообразить. На губах кричащая красно-морковная помада. На ногах черный тонкий капрон, а тельце запрятано в узкое вязаное серое платье-миди.

Поправив пальтишко, захожу внутрь, сталкиваясь лицом к лицу с дежурной частью. Немного больше воздуха в легкие. Все будет хорошо. Женя, все будет хорошо!