– Ты нашлёпать меня хочешь?

– Да, именно так. Я хочу тебя нашлёпать.

– А почемууууу… – заплакал так, как будто уже получил.

– Чтобы не лазал на деревья, с которых сам слезть не можешь.

– А почему…?

– Вот только попробуй, тогда всё и узнаешь, почему.

Я ушла. Направилась в сарай, к холодильнику, чтобы поставить суп варить. Я туда и шла, когда услышала крики о помощи.

Я взяла кастрюлю, вынула из пакета разморозившееся мясо, но поместить его в ёмкость не успела, снова раздался плач. Я пошла на голос, он доносился из самого угла сада, где стояла старая вишня. Внук сидел невысоко, на наклонном стволе, обхватив его руками и ногами, и плакал.

– В чём дело?

– А почему я не могу на это дерево залезть?

– Потому что на нём веток внизу нет.

– А почему нет?

Я отвернулась и ушла. Направилась к холодильнику.

Если ответить ему, потому что не выросли, он спросит, почему не выросли, и пойдёт сказка про белого бычка, а мне суп варить нужно.

Стёпа и Рада

Какие мыслишки копошатся в маленькой голове, представить трудно.

Ты выбрал Раду сначала в подружки, и это мне было понятно. С собакой интереснее играть, чем с взрослыми людьми, она одного роста, даже чуть ниже, зря не лает и не выдвигает кучу требований, типа умойся, обуйся и почисти зубы. Собаке совершенно всё равно, умывался ты утром или нет, чистил ли зубы, босые у тебя ноги или в носках и кроссовках.

Ты сидел рядом, залезал на Раду и в её будку. Но потом ты решил податься в щенки, стать Радиным сынком. Наверное, тебе казалось, что ей одиноко среди людей, или считал, что у собаки должны быть детки, и вот ты, оторванный от своей матери, решил заменить её собачьей. Сидел на четвереньках рядом с псиной, высунув язык, и дышал часто, часто, как дышат собаки. Передвигаться пытался на четвереньках, оцарапывая коленки о жёсткую траву и песок, но скорость твоя при таком способе передвижения была мала, ты и на ногах не успевал за нашей стремительной собакой, и, в конце концов, ты вскакивал, переходя на более удобное и привычное для человека двуногое передвижение.

Еду поглощать ты пытался без использования рук, слизывая кашу с тарелки и лакая молоко. К счастью, аппетит у тебя был хороший, и ты не мог таким образом насытиться. Да и я сказала строго:

– Если бы у собаки были руки, она бы ела как мы, поняла бы, что это удобнее. Она бы поняла, а тебе, человечку, не втолкуешь.

Ты сдался, есть стал, как обычно. Настырности в тебе не было.

Ты проводил возле будки целые дни, и, в конце концов, собака сделала то, что делала, когда у неё было 10 щенков, – сбежала. Подлезла под рабицу на соседский участок, и легла там. Пролезла она по-пластунски, рискуя оцарапаться об острые края рабицы, а ты проделать это не мог, просто силёнок не хватало.

Ты сидел рядом на нашей стороне и скулил от огорчения, звал Раду к себе, но она лежала, как глухая, не обращая на тебя никакого внимания, но и далеко не уходила, видимо, считала необходимым присматривать за тобой.

Когда я вошла в сад, ты стал жаловаться мне на собаку.

– Почему она не идёт ко мне? Я её зову, а она не идёт.

– Она просто от тебя устала, дай ей покой. Она придёт, подожди, – посоветовала я.

И ты так и поступил, а что ещё оставалось делать?

На следующий год я неосторожно взяла собаку с собой на дачу к Овсянниковым, как раз на Ванин день рождения.

Хотела детей порадовать и Раду одну не оставлять.

Дети действительно обрадовались, накинулись на безответное животное, обнимались с ней, фотографировались, по переменке катались, и кто-то маленький даже за хвост тянул.

Всё снесла наша бедная псина, ни разу не тявкнула и не убежала.