– Не пущу! Пойдём отсюда! Бери пакеты, НЕМЕДЛЕННО!

И он не мог не подчиниться, они медленно пошли к выходу, и он старался не смотреть на свалку у кассы, только краем глаза увидел, что человек в белой рубашке лежит на полу, по белому расползается что-то красное – может быть, томатный соус? – и в возникшей вдруг тишине тот-же хамоватый голос медленно, с издёвкой выговорил :

– Денег хочешь, петух? На тебе денег, засунь их президенту в…! – по полу рассыпались смятые купюры, и сильные молодые руки уже пихали в пакеты дребезжащие бутылки и банки с пивом…

А на улице по-прежнему палило солнце, и тени бежали справа от них. В машине было прохладно, Баньша молча перекладывала покупки в сумку-холодильник, потом села и расплакалась.

– Ты, дурак, ты чего хотел? Вот как тот лежать там, на бетонном полу? А я? А пистолет? Если-бы ты его достал, тебя на куски порвали-бы! И кому хорошо ты сделал-бы?

Лич достал из сумки бутылку пива, сорвал крышку и выпил всё до дна. Потом сказал:

– Извини. И… спасибо. Поехали.

Он перелез на водительское сиденье, завёл мотор и тронулся с места. Баньша осталась в салоне, возилась, сопела, потом притихла. Лич не стал её трогать, чувствовал вину. Да и отдохнуть ей надо было, стресс согнать. Потом она протянула руку и взяла с сиденья ноутбук. Это хорошо, пусть мозги загружает.

***

В Куровицах было пусто, они видели только двух мужиков у автобусной остановки; один мирно спал прямо на траве, другой сидел рядом, опёршись спиной о бетонный столб, в руке он держал темную бутылку, иногда поднимал её к глазам, и, глядя сквозь неё на солнце, пытался определить состояние содержимого.

Они проехали мостик через Оредеж перед Кобрино, когда Баньша, уже пересевшая на штурманское место, странным голосом сказала:

– Останови, пожалуйста…

Съехав на обочину, Лич надавил на педаль:

– Что?

– Красные флаги… – она смотрела вбок, в сторону реки, Лич знал, что там находится пляжик, где в выходные собирались толпы желающих искупаться, позагорать, покидать мячик через сетку. И сейчас там что-то происходило. Толпа, человек двадцать, топталась вокруг флагштока, наверху которого свисала красная тряпка, видимо, бывший государственный флаг. Не видно было, митингуют они, или просто обсуждают новости. Иногда к небу поднимались руки, возможно, в угрозе, или приветствии. Ещё человек 7—8 обретались у кромки воды, где река расширялась, образуя купальный водоём с несильным течением.

– Что они делают? Посмотри, они-же лезут в воду, многие в одежде. А некоторых тянут насильно… Они не дерутся, это какая-то единая группа. Явно, возбуждены, может быть, пьяные? Они не утонут?

– Хочешь подойти и спросить?

– Нет, не очень…

От флагштока некоторые фигуры бежали к речке и тоже лезли в воду, это было похоже на дикое водяное крещение, только без хоругвей и попов.

– Секта какая? Ты раньше такого не видел? Что это? Там, на воде, к мосту плывёт…

– Нет, – сквозь зубы ответил Лич. – Такого не видел. А это, кажется, утопленники плывут.

Тихая вода кружа несла к мостику распростёртые тела. Они не шевелились, лёжа лицами вниз, будто внимательно рассматривали что-то в прозрачной воде на глубине.

– Это… Это-же дурдом какой-то творится…

– Мифозоями, говоришь, их надо называть? А, по мне, так конченные уроды, – в заключение праздника зло подвёл черту Лич, рванув машину с места, и больше об этом не говорили.

***

– * – «… Мифологических персонажей, наделенных фантастическими морфологическими характеристиками и сверхъестественными силами (богов, людей и животных) – назовем условно мифозоями с точки зрения научной зоологии…» (цитата из книги)