– Знаю таких, они часто на станции патрулируют… – сказал Лич. – Значит, решили и в городке пошакалить. Они теперь, значит, совсем ничего не боятся. Теперь им даже оружие разрешили применять… Со стадом все средства хороши. Тем более, это ведь теперь борьба за здоровье страны.

– Это борьба за новые источники пополнения доходов! – зло огрызнулась Баньша. – Ведь теперь налоги уменьшили, лавочники свои магазинчики прикрывают, надои уменьшились, и теперь они овец стричь вышли.

– Так что там с девчёнкой? – напомнил Лич, и Гуль затравленно кивнул:

– Там ещё один был, терминатор, в чёрном, в бронежилете, из нацгвардии, с дубинкой и при наручниках. Вырвал у девчонки сумочку, осклабился так: – " Это борьба, говорит, с терроризмом, и нам твоё поведение показалось подозрительным.» Вынул он из её сумки кошелёчек, там три тысячи было, сунул их в карман и лейтенанту: – «Выпиши ей штраф три тысячи, и пусть убирается! – потом увидел меня, я уже подошёл и стоял за их спинами. – А тебе, нарк, чего надо?»

– Чего-ж вы творите, – говорю. – У неё это, может, последние деньги…

– Ночью ещё заработает! А ты кто такой и откуда?

– Вон оттуда, из того дома, за хлебом пришёл.

– Ясно. Лейтенант, что мы видим?

– Конечно, нарушения на лицо, – завиляла хвостом эта шавка. – До дома больше ста метров, без маски, грубит патрульным при исполнении. Да и алкоголем от него несёт, кажется. Что ему выпишем?

– Нету у меня ничего, – говорю, – безработный я!

– Ага, – говорит чёрный. – Ладно, на первый раз ограничимся внушением. В целях напоминания о гражданском долге! Разворачивается, и – палкой. Но сумку девчонке отдали, и даже кошель с деньгами…

– Значит, ты, типа, герой и защитник обиженных.

– Да, – говорит Баньша. – Прямо с гранатой на танк.

– Это чрезвычайное положение из-за эпидемии…

– Да, всё делается ради здоровья нации. Ради этого власти готовы пойти на многое, даже на всё. И знаете, кто не болеет и кому не страшны никакие вирусы?

– Мёртвым? – проговорил Сандерс. – Вот кому ничего не страшно. Даже наше правительство.

– Меня больше настораживает другое, – задумчиво сказал Лич. – Ведь днём там всегда много народу. Постоянно машины подъезжают, наверняка, многие видели этот бандитизм, и никто, кроме нашего страдальца не подошёл. Это похоже на тест. В следующий раз кого-то могут и убить, посмотреть на реакцию стада. Кто-нибудь заявит протест? Или все предпочтут отвернуться, не увидеть?

– А кому хочется шею подставлять? Ведь любой в стаде уверен, что его минует чаша сия.

– Центр культа Баала был в Тире, отсюда он распространился в древнем Израиле и в Иудее, несмотря на борьбу пророков (в особенности Илии и Иеремии.) В Библии служение Баалу включало в себя человеческие жертвоприношения, в том числе убиение собственных детей сожжением в огне. При религиозной революции пророка Илии «все служители Баала были убиты» – этим культу в Древнем Израиле был нанесён существенный ущерб.

– Лич, иногда я тебя не пойму, – пожаловалась Баньша. – То ты над призраками смеёшься, то призываешь Баалу поклоняться…

– Нечего тут понимать, скоро все религию сменим. Похоже, наша демократия превращается в кровавый культ.

– Эй, ребята, не поделитесь, что за тема? Призраки, жертвоприношения… – вмешался Сандерс. – Здесь кое-кто не в курсе.

– Может быть, выпьем? – не стал форсировать разговор Лич. – Есть немного денег…

– Я сбегал-бы, но ведь там эти упыри… Не охота светиться снова. – отозвался Гуль.

– Я схожу, – предложил Сандерс. – У меня маска есть. Что брать?

– Бутылку водки, – после минутного раздумья продиктовал Лич. – литр сухого, знаешь, в коробках, крымское, лучше белого. Какую-нибудь колбаску, из дешёвых, половинку хлеба… да, возьми немного винограда, граммов триста, только сладкого.