Уверен он был только в одном: он не хочет здесь быть! Он никогда не привыкнет! Ему нужно домой! Там мама, там Яся, там все, кто его любит! Там сырнички!

При этом Пуззи понимал, что домой он вернуться не может…

Хлюпнув пятачком и перекатив плаксивый комок в горле сверху вниз, маленький свин сжал зубки.

«Я не буду плакать! Не буду! Не дождутся они этого от меня! Так… Что бы такого съесть?»

Подвинувшись в кроватке, Пуззи свесил голову к тумбочке и тихо приоткрыл дверцу. Что там у нас? Пончики. Сушёные бананы. Чипсы!

Дотянувшись до пакетика и изо всех сил стараясь шуршать им как можно тише, Пуззи открыл упаковку и с наслаждением положил себе на язычок первую чипсинку. Здорово!

Где-то к десятой его настроение значительно улучшилось. Еда всегда так действовала на Пуззи. На самом деле ел он постоянно. И когда ему хорошо (надо же отпраздновать!), и когда ему плохо (надо же утешиться!), и просто так (ведь если есть такая чудесная еда, то чего же её не слопать?)

Верес так и не проснулся, пока Пуззи поедал свой «нулевой завтрак». Поэтому, прежде чем будить его, маленький свин спрятал упаковку из-под чипсов под подушку, немного смутившись, что ни кусочка не оставил соседу. Немного, потому что Верес был равнодушен к еде, и это в глазах Пуззи было его самым замечательным качеством.

С минуту понаблюдав за сопящим соседом, Пуззи усмехнулся и звонко завизжал:

– Вставай! Как можно спать, когда такое утро?!

Верес от неожиданности аж подскочил над своей кроваткой – прямо из положения лёжа, а потом, сообразив, откуда крик, закопался в одеяло с жалобным воплем:

– Пуууззи-и-и! Ну тебе не надоело орать так каждое утро?

– Ладно, прости! – хихикнул маленький свин, спуская ножки на пол. – Я умываться и чистить зубы. А ты тоже давай, бодрись! У нас сегодня первая общая зарядка, помнишь?

…Верес был племянником Патриция и очень умненьким свином, постоянно играющим или что-то изобретающим на своём дататабле (центранском аналоге нашего планшета). Он пытался заинтересовать своим увлечением Пузатого, и тот даже пару раз сделал вид, что ему интересно побольше узнать о программах и алгоритмах, но накатывающая зевота каждый раз выдавала его с головой. Но Верес не обиделся, а лишь посмеялся.

Родители дали ему с собой большой запас орехов, печенья и апельсинов, и он в первый же день предложил Пуззи лопать еду из его тумбочки, ни в чём себе не отказывая. Пуззи и не отказал…

Сам Верес за два дня хорошо если пару орехов сгрыз – в придачу к стандартным для школы завтракам, обедам и ужинам, выражая полнейшее равнодушие к тому, что он жевал.

А вот Пуззи ел, ел и ел: в столовой, в комнате, на занятиях. Его вечно набитые щёчки и аккуратно чавкающий ротик даже привлекли внимание воспитателя, сначала решившего, что малыш не успел поесть со всеми, а теперь навёрстывает, но потом сообразившего, что этот свин живёт едой.

– Ты хотя бы во время занятий не жуй! – попросил воспитатель.

Пуззи очень старался выполнить его просьбу. Крепился на каждом уроке. Изо всех сил. Минут пять. А потом сдавался и набивал полный рот.

Как ему не жевать, если он хочет домой? Если он волнуется? Если еда такая вкусная?

…Он пытался завязать тесёмки спортивного костюмчика, мечтательно глядя на кровать: вот бы снова на неё бухнуться, когда Верес, полностью одетый и уже успевший аккуратно застелить свою кроватку, посмотрел в окно и сказал:

– Поторопись, Пуззи! Пока мы копаемся, ребята уже покушали и идут в спортзал.

Пузатый оценил его деликатность. Верес сказал: «Мы копаемся», хотя копался из них двоих только Пуззи.

– Домой хочу! – он повернулся к другу.