21 сентября, в день годовщины смерти Мозеса, мы собрались вместе у Чипса дома. Джуниор, Дима, родители Мозеса, практически все друзья. Дима к тому моменту нашел себе девушку, но пришел без нее. Ему не понравилось, как я приняла ее на даче, так что он не спешил вводить новую пассию в общий круг знакомых. Дима пробыл на поминках минут сорок и попросил проводить его до машины:

– Никакого Прованса не будет. Я потратил на тебя год своей жизни, а ты отплатила такой неблагодарностью. Я знал, что наши отношения испортятся, если у меня появится девушка, но рассчитывал на твое понимание. Иногда хочется, чтобы кто-то другой тебе подрочил!

Я ничего не отвечала. У меня лились слезы. Я понимала, что теряю очень близкого человека, который знает меня глубже родных, и вот он на глазах становится чужим, оттачивая на мне мастерство наносить раны жестокими фразами. Я много чего еще услышала в свой адрес там, у машины, и долго не могла успокоиться, вернувшись.

Стресс сказался на здоровье – я перестала есть и стала резко терять вес. Той осенью я скинула почти 30 килограммов.

Дима трактовал это по-своему. Оставшись на связи со всеми нашими друзьями, он стал убеждать их в том, что я села на героин. Мне пришлось рассказывать родному брату (до него он тоже дозвонился), что на героин не садятся «схуднуть», я же вполне дееспособна и уж точно не выгляжу, как героиновая наркоманка.

В Прованс мы все же поехали. С Чипсом и Джуниором. Едва отъехав от Барселоны, заблудились и забрели на блошиный рынок. Я никогда не считаю такие совпадения случайными. Имея на кармане всего сотню, зная, что у Чипса, если что, есть еще три, я зависла над ней – инкрустированная старинная шарманка из черного дерева, Швейцария, 8 мелодий, весь механизм в идеальном состоянии, каждый крохотный язычок. 1200 евро.

Пока Чипс и Джуниор осматривали прочий ассортимент, я сторговалась на 900 евро. При этом договорилась сотку отдать сейчас, а остальное перевести в течение месяца. Шарманка пока будет у них, но осенью мой человек приедет и заберет ее.

После концерта я сказала Чипсу, что хочу прогуляться, и встретилась с Ченом, приехавшим по этому случаю в Монпелье.

– Ты приняла решение?

– Да. Ищу нужный момент озвучить. Написала уже черновиков 15 старшему. Он будет очень зол.

– Извини, что поставил тебя в такое положение. Но рано или поздно нам всем приходится выбирать между семьёй и тем, чем мы занимаемся.

– А чем мы занимаемся, Чен?

– Делаем историю. Ты молодец, это правильный выбор. Пусть всё пройдёт легко. Когда прилетишь, я скину тебе билеты в Дюссельдорф, я хочу, чтобы ты встретилась с ректором одного из ВУЗов, пора потихоньку вводить тебя в социум. Я дам тебе его электронный адрес, спишешься, договоришься о встрече. Он передаст тебе следующий конверт с ключами.

В Дюссельдорф я прилетела 12 ноября. Добралась на арендованной машине в Кёльн, где проходила образовательная выставка. Доктор Кохнер, профессор университета на границе Германии и Голландии, был готов к нашей встрече. Со стенда учебного заведения мы пошли в кафе:

– Чен рассказывал о Вас столько невероятного, что в какой-то момент я подумал, что Вы плод его воображения!

– Вот я, вполне реальная.

– Это правда, что вы знаете китайский?

– Знала, и хотела бы восстановить.

– Вы сможете сопровождать меня сегодня на ужине после официальной части выставки?

– Увы, не смогу, у меня важная встреча.

– Насколько я знаю, вы собираетесь учиться в Европе. Я приглашаю Вас на закрытый ужин, где Вы сможете познакомиться с ректорами ведущих европейских ВУЗов и Вы отказываетесь по причине другой важной встречи?