– Быстро ты как-то с Катькой справился. Годы дают о себе знать? — не могу удержаться, чтобы не съязвить. 

– Это она просто такой шустрой оказалась, – не отрицает их связи Давид. – Идем.

Он движется к входной двери, не оборачиваясь, уверенный в том, что я последую за ним. Я бы послала его к черту, если бы знала, что это сработает. Но он слишком упертый. Поэтому в данной ситуации лучше сделать, как он просит, чтобы побыстрее свалил.

На пороге стоит бутылка с молоком, Давид поднимает ее и обходит дом. Я следую за ним молча, скрестив руки на груди, тем самым выражая свое отношение к его компании.

Меня раздражает абсолютно все. И оса, что кружит вокруг меня, и лай соседской собаки, и эта самоуверенность Давида. А ещё то, что я пытаюсь найти на нем следы их с Катей связи. Царапины там от ногтей, засосы. Готова даже уткнуться носом в его грудь, чтобы проверить, нет ли на нем аромата ее духов. Не должна у меня их связь вызывать такой реакции. 

Давид резко замирает перед лестницей, ведущей на чердак. Поворачивается ко мне.

– Полезай первой, я подержу, она совсем ненадежная, – кивком указывает вверх.

– Эм, ты шутишь? Или хочешь запереть меня на чердаке, чтобы вам с Катей развлекаться в доме не мешала?  — вновь не могу сдержаться, чтобы не вспомнить бывшую подругу. 

— Хочешь, я вперёд полезу? — предлагает он, игнорируя сказанное мной. 

— Нет, держи лестницу. — Я решительно сжимаю пальцами тонкие деревянные перекладины и ставлю ногу на первую ступеньку. 

Черт, и в самом деле хлипкая до ужаса. 

— Перестань пялиться на мой зад, — говорю Давиду и по тому, как он фыркает, понимаю, что он и в самом деле это делал. И от  осознания этого против воли прогибаюсь ещё больше, двигаться начинаю плавнее. 

На чердаке светло, несмотря на то, что единственное небольшое окошко грязное до ужаса. 

Давид залезает следом за мной. Я смотрю с недоумением на бутылку с молоком у него под мышкой. 

— У нас намечается молочная вечеринка или это чтобы я с голоду не умерла, пока ты меня будешь держать здесь взаперти? 

Давид не отвечает. Проходит мимо коробок со старым хламом куда-то вглубь. Я уже успела позабыть о том, что он никогда не отличался особой разговорчивостью. 

— Вот вы где, — говорит он и приседает на корточки. 

До моих ушей доносится жалобный писк. 

Мне не послышалось? 

Я поспешила за Давидом и замерла, не веря своим глазам. 

— Это котята? Как они здесь оказались? — с придыханием спрашиваю я, присаживаясь рядом с ним на корточки и любуясь крохотными комочками шерсти. 

Два беленьких и один рыжий. Совсем крохи, ещё даже глазки не открыли. 

— Родились на прошлой неделе, — прерывает затянувшееся молчание Леонов. — А вот и мама. 

Сбоку зашелестело, и в коробку запрыгнула белая кошка. Опасливо на нас взглянула, прикрывая собой котят. 

— На Каспера похожа, — с грустью выдыхаю я, а на глазах вдруг слёзы появляются. 

После аварии я долго пробыла в клинике, и мысли были далеки от моего котёнка. А потом из квартиры Давида я ничего не забирала. Даже кота оставила. Не хотела лишний раз встречаться с бывшим мужем или что-то о нем слышать. 

— Это и есть Каспер твой, Лера. — Он сверкнул в мою сторону  глазами, на дне которых читалось веселье. 

Я пораженно застыла. 

— У Каспера родились котята? 

— Каспер родила котят, — поправляет меня Леонов. 

— В смысле? — перевожу на него недоуменный взгляд. 

— Ну, я же говорил, что это девочка, — пожимает Давид плечами, а потом находит рядом с коробками мисочку. — Я у Катьки молоко покупаю, — как бы между прочим произносит  он, откручивая крышку на бутылке. 

И то ли это обычная констатация факта, то ли он таким образом намекает, что ничего большего, чем товарно-денежные отношения, у них нет, я не знаю . Но мне становится легче дышать от осознания того, что он не на свиданку к ней бегал или для обеденного секса.