Тристан быстро улыбнулся в ответ, но лицо его оставалось задумчивым.

– Значит, оставаться на виду…

– Что?

– Пока мы остаемся друг у друга на виду, все идет хорошо.

– Но это чушь какая-то. – Дилан тряхнула головой. – Я знала, где ты. Может, дело все-таки в расстоянии?

– Может. – На лице Тристана было написано сомнение. – Но ведь нам обоим стало намного хуже.

Дилан не понимала, куда он клонит.

– Ты думаешь, это что-то психологическое?

– Отчасти.

– Но ведь дома мы друг друга не видим, и довольно часто. Да еще и каждый раз, когда кто-то из нас ходит в туалет!

– Но это твоя квартира, – напомнил ей Тристан. – Твое пространство, где все знакомо. Ты знаешь, что я точно к тебе вернусь.

– Думаешь, я боюсь, что ты сбежишь? – Дилан даже не пыталась скрыть ярость в голосе.

– Нет, – спокойно возразил Тристан. – На меня это тоже влияет, помнишь?

– Так в чем же тогда дело?

– Думаю, мы с тобой создали связь, чтобы быть вместе в материальном мире. Если каким-то образом эта связь разорвется, реальность напомнит о себе.

– Реальность, в которой я умерла. – Дилан кивнула.

То, как заново открывались ее раны, как ломалась нога… Похоже, это правда.

– Если мы видим друг друга или находимся в безопасном месте, – он положил руки ей на колени и слегка сжал, – все в порядке. Но когда один из нас пропадает из виду, связь… стремится снова свести нас вместе.

Дилан в тишине размышляла над его словами.

– Но это ведь догадки, да? – сказала она наконец. – Ты ведь не знаешь наверняка?

– Да, не знаю, – согласился он. – Раньше такого не случалось.

– Так это… – Дилан выдавила из себя смешок, хотя ей было невесело. – Теперь ты навеки застрял со мной.

Это была шутка, но она все равно впилась взглядом в Тристана, наблюдая за его реакцией. Если он поморщится, если она увидит хотя бы тень у него в глазах, то… она не знала, что сделает тогда. Ей была невыносима мысль о том, что он привязан к ней силой необходимости, а не собственным желанием. Не любовью.

Однако Тристан улыбнулся, и глаза у него засияли. Он склонился вперед, чтобы снова ее поцеловать.

– Какая восхитительная новость.

Майкл был мертв. Сюзанне полагалось по этому поводу испытывать хоть какие-то чувства, и она внимательно прислушалась к себе. Может, хоть отголосок печали найдет? Однако она чувствовала лишь усталость. Холод и страшную усталость. Он сам во всем виноват. В конце концов, она сделала все, что было в ее силах, чтобы защитить его. Она убеждала его идти быстрее, но он не мог. Его больное тело было не способно к физической активности. Он хотел отдохнуть хотя бы минутку. А потом еще минутку. Ну что ж, он слишком долго отдыхал. Надо было слушать ее, верить тому, что она говорила. Здесь он не был болен, и его телу больше не нужен был отдых. Это его разум держался за привычную оболочку.

Они даже до долины не дошли. Может, оно и к лучшему. Сюзанна не могла представить, как бы они шли по ней в метель. Майкл ни за что бы не одолел путь через гиблое место – а если б у него и получилось, то озеро бы его доконало. И все же гордость Сюзанны была задета: они не прошли даже через «легкие уровни».

Так однажды описал процесс мальчик, которого она провожала: как уровни в видеоигре. Новички попадают на легкие участки с пологим рельефом и «злодеями», которых несложно победить. А затем, когда они научатся основам игры, их переводят на средний уровень. Там выиграть уже сложнее: такие уровни проверяют характер игрока. Если выживешь – перейдешь в разряд «экспертов». Чтобы закончить игру, нужно одолеть «большого босса» на последних уровнях. Сюзанна должна была признать, что эта метафора отлично описывала то, что происходит в пустоши, но сравнение ей все равно не нравилось. Это была не игра. Здесь речь шла о жизни и смерти. Ну, вернее, о выживании или вымирании. Если кто-то умирал в пустоши, нельзя было просто вернуться и начать игру заново. Такой человек просто… исчезал.