По мнению некоторых ученых, родовым объектом действий, дезорганизующих работу ИТУ, были основные интересы СССР в области исправительно-трудовой политики^>68; по суждению других – общественные отношения, обеспечивающие безопасность государства^>69. В дальнейшем эта позиция подверглась критике. А. И. Гуров прямо указывал на неправильность определения объекта рассматриваемого посягательства, что значительно затрудняло применение закона на практике. Автор подчеркивал: «…вряд ли факт терроризирования нескольких осужденных может повлиять на безопасность государства. С юридической точки зрения объектом данного преступления являются общественные отношения, возникающие в сфере управления определенными узкообусловленными процессами – организации работы по исправлению… осужденных»^>70.

Непосредственным объектом рассматриваемого преступления, по мнению некоторых специалистов, выступали жизнь, здоровье, честь и достоинство представителей администрации ИТУ, а также осужденных, вставших на путь исправления^>71.

Другие ученые придерживались иных точек зрения. Например, М. А. Ефимов указывал, что «действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений, имеют повышенную общественную опасность, так как грубо нарушают нормальную деятельность этих учреждений»^>72. Н. И. Загородников говорил о причинении вреда интересам перевоспитания осужденных^>73. В. А. Владимиров отмечал, что указанные деяния «…серьезно препятствуют нормальной работе мест лишения свободы, грубо нарушают процесс исправления и перевоспитания осужденных»^>74. М. И. Ковалев также подчеркивал, что объектом посягательства «…всегда и неизбежно выступает нормальная деятельность исправительно-трудовых колоний… ибо это преступление во всех случаях прежде всего направлено на дезорганизацию их деятельности»^>75. Е. В. Ворошилин, Б. В. Здравомыслов и А. В. Кладков также называли непосредственным объектом данного преступления «правильную деятельность исправительно-трудовых учреждений»^>76.

Таким образом, вопросы определения объекта преступления, предусмотренного ст. 77.1 УК РСФСР, были освещены в советской юридической литературе весьма обстоятельно. Подверглись глубокому анализу и остальные элементы состава преступления. В результате государство восприняло некоторые критические отзывы специалистов и Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 января 1984 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РСФСР»^>77 ст. 77.1 УК РСФСР была изменена и стала состоять из двух частей. В ч. 1 устанавливалась ответственность за дезорганизацию работы ИТУ. Указанная дезорганизация выражалась в четырех формах: 1) терроризирование осужденных, вставших на путь исправления; 2) совершение нападений на администрацию ИТУ; 3) организация преступных группировок с целью терроризирования осужденных или для нападения на администрацию ИТУ; 4) активное участие в указанных группировках. Часть 2 ст. 77.1 УК РСФСР предусматривала ответственность за действия, указанные в первой части этой статьи, при наличии квалифицирующих признаков. К таковым относились обстоятельства, связанные с правовым статусом осужденного: 1) особо опасный рецидивист; 2) лицо, осужденное за совершение тяжкого преступления.

Законодатель в одной статье сформулировал альтернативные признаки, в связи с чем для наличия состава указанного преступления признавалось достаточным совершение хотя бы одного из перечисленных в ч. 1 ст. 77.1 УК РСФСР деяний.

Данная уголовно-правовая норма имела большое значение для профилактики преступных проявлений в местах лишения свободы, способствовала укреплению дисциплины среди осужденных, сокращению числа правонарушений в местах лишения свободы.