Но пальцем трогает она.

Снова ту же руку, которой за неё дрался…

Заставляет Гаврилу притормозить. Они вдвоем смотрят, как её палец изучает кисть, едет по предплечью…

У него волоски поднимаются – видно даже…

– Почему ты не злишься? – Поля спрашивает, поднимая взгляд на лицо. Гаврила отвечает своим – пусть и с задержкой.

У него большие темные зрачки. А ещё в нем не так-то много терпения.

– Я злюсь. Не на тебя просто.

– Почему не на меня?

Всю дорогу до его квартиры Полина мысленно крыла себя же последними словами. А он… Ни одного не сказал кривого.

Она за каждый свой шаг себя корила. И что от отца услышала бы – знала. По пунктам. А он…

Делает шаг к ней, вжимается ладонью в затылок, тянет на себя…

Лоб соприкасается со лбом, Полю в жар бросает из-за того, как зрачки близко…

Он сейчас по-другому совсем ощущается. Не так, как во время их поездок. Когда она сзади и строит из себя принцессу, а он будто прогибается, позволяет, дурачится немного…

Сейчас он серьезный.

Уже даже не такой, как в первую ночь в клубе был.

С таким не поспоришь. Её внутренняя болонка прижалась животом к земле в приступе всеохватывающей покорности.

– За тебя я испугался. А его чуть не убил.

Гаврила говорит, коротко к ее губам прижимается, отрывается…

Разворачивается и идет куда-то вглубь квартиры, в которой Полина ещё не бывала.

А она тянется пальцами к губам. Они словно пекут.

У них тут первый поцелуй…

***

В квартире Гаврилы действительно чисто и аккуратно. Точнее это не его квартира – съёмная. Он сам объяснил, хотя Полина не спрашивала.

Простая, но вполне уютная.

Девичьи щеки покрасила мысль о том, что она сюда вернулась бы… Если Гаврила ещё пригласит.

А пока…

Первым в ванную Поля пустила его. Нужно было смыть кровь и следы драки. Когда Гаврила вышел – юркнула в наполненную паром комнату. Защелкнула замок. Стянула платье. Переступила через борт ванны.

Включила воду максимально сильно и горячо. Смывала лак и мейк, не жалея. Вся её затея теперь казалась постыдно глупой. Детской.

Она Гаврилу проучить решила, а проучила себя.

Потянулась за его шампунем… Выдавив на руку и, почувствовав запах, сжалась вся… Потому что такой вкусный… Такой им пропитанный… Так приятно на себе ощущать...

Просушив волосы, повесила полотенце на держатель.

Немного колебалась, выбирая между своим платьем и предложенной мужской футболкой… Пошло выглядеть Полине не хотелось, но куда хуже становилось от мысли, что придется влезть в ту ткань, под которую пробирались чужие похабные руки.

Гаврила – высокий и крупный. Поэтому мягкий хлопок его, возможно той же, а может другой, белой футболки укрыл женское тело до локтей и коленок.

Влажные волосы тут же намочили ткань на спине, но выходить с замотанной головой Полина не стала бы.

Матери отзвонилась отсюда же – из ванной, сидя на полу, а потом еще с минуту смотрела в потолок, приходя в себя…

Она не любит врать. Вести себя так, как с Гаврилой вела, тоже не любит. Но соврав матери и находясь в его квартире – чувствует себя правильно. Ей будто вот теперь – наконец-то легче. Во лжи и безопасности.

Она выходит из ванной, зачем-то на носочках движется на звуки…

Застает Гаврилу на его кухне. Она маленькая. Особенно если сравнивать с ним. Наверное, подними он руки, достанет кончиками пальцев до противоположных стен. Но он такими глупостями не мается.

Готовит что-то…

Поворачивает голову, когда Поля останавливается в проеме…

Проезжается по ней взглядом…

Видно, что через силу, но отрывается…

– Чай и бутерброды. Пойдет?

Спрашивает, больше не смотря.

Полина кивает.

Она не голодна, но и обижать не хочет.

Заходит, садится на очередной свой ночной табурет – уже у новой барной стойки, на которую приземляется чашка с остро пахнущим чаем и тарелка с бутербродами.