Но протокол, попав в префектуру, затерялся где-то в ее недрах, готовый всплыть когда-нибудь в будущем, в самый неподходящий момент.

– Если их устраивает человеческое говно, значит они не против и собачьего, – подвела итоги Мария и мы продолжили свой путь.

– Почему не напишешь об этом в группе?

– Потому что каждый раз, когда кто-то вляпывается, он сам обязательно сообщает об этом.

Судя по статистике районной группы – это происходило минимум дважды в месяц. И сразу же начинался вечный спор мамашек против собачников, пешеходов против велосипедистов, автомобилистов против платных парковок и далее в бесконечное разнообразие. Раньше я думала, что внутри района признаков общественной жизни нет. На деле же, вокруг кипели нешуточные страсти и их бурный поток подхватил меня и нес в неизвестность.

– Расскажите немного о себе, – велел председатель Алексеев. Повестка заседания Народного совета подошла, спотыкаясь, к приему новых членов. Я встала, неуклюже задев стул. Мария ободряюще мне кивнула.

– Ну, – начала я нерешительно, – я теперь помогаю Марии вести блог о жизни района. Я неплохо разбираюсь с документами, умею читать и анализировать сметы. И у меня есть достаточно свободного времени, чтобы этим заниматься.

Мне в полной мере удалось ощутить горечь одиночества в противостоянии с превосходящими силами того, что можно назвать роком или судьбой – чем-то настолько могущественным, что мое поражение было лишь вопросом времени. Я хотела быть полезной Народному совету в надежде, что впоследствии они смогут оказаться полезными мне. Стены моего маленького Рима были разрушены, и я видела бессмысленную и тупую толпу варваров, пожиравшую все на своем пути, в полусонном состоянии ведомую кучкой местных чиновников к их бюрократической выгоде. Воистину сон разума рождал чудовищ. И они, до того существовавшие за границей моего внимания, теперь вторглись в мою жизнь и требовали подчиниться воле большинства.

Я была несогласна с таким положением вещей и, хотя осознавала заведомый проигрыш своей позиции, решила приложить все возможные усилия, чтобы победа не далась им слишком легко. Меня вел страх, но целью моей было понимание. Я хотела разобраться в том, что творилось вокруг меня и можно ли было на это влиять в свою пользу. Стремление мое было еще не отчетливым, а мысль слишком запутана, чтобы проговорить ее вслух, поэтому я молча ждала решения.

– Давайте голосовать! – скомандовал председатель и совет единым порывом поднял руки "за".

Поздним морозным вечером я возвращалась со встречи совета. Резкий ветер проникал в самое нутро, глаза залеплял снег. Зайдя в "Пятерочку", чтобы купить сигарет, я заметила Веронику Леонидовну за кассой. Она была сосредоточена и не замечала меня, пока я стояла в очереди. Прошло полтора года, наши отношения кое-как наладились.

– Ой, Дарья, здравствуйте! – приветствовала она, когда я наконец подошла.

– Добрый вечер, Вероника Леонидовна! – мой голос звучал тепло и дружелюбно, я улыбалась ей, – Две пачки тех сигарет, пожалуйста.

Она достала из стенда, что мне было нужно, и, пока я расплачивалась, заметила:

– Я видела репортаж про дома по реновации, это ужас, Дарья! – ее красивые зеленые глаза были полны трогательного недоумения, – я так переживаю теперь, что чуть было не втянула нас в это все! Как бы соседи меня проклинали.

Я не верила своим ушам.

"Прикол! Леонидовна стала резко против реновации!" – написала я Марии, выйдя из магазина.

«Ожидаемо», – пришел немедленно ответ.

Касса продолжала монотонно пикать вслед проносящимся мимо датчика разнообразным товарам.