соседу помогали, работали,

за работу, за хлебъ-соль плату не брали.

А за те часы молодежь была

до старыхъ почтивая, до малыхъ бережливая,

и сама въ простоте жила, чистоту хранила,

а не знали люди греха въ жизни,

зла не знали другъ къ другу, зависти,

ничемъ другъ передъ другомъ не хвалилися.

И ходилъ къ нимъ Богъ въ простой свитке,

говорилъ съ ними, указывалъ,

а они, люди те, въ простоте своей думали,

что то Дедъ старый ходитъ къ ним,

с уваженiемъ отвечали, кланялись,

и ницъ падали, когда видели,

что землею шелъ Старецъ тотъ, а то небомъ,

дорогою светлою, заревою,

что Заря шла да молоко несла,

да несши по небу, пролила,

а то молоко въ небе светится,

Путь Господень людямъ показываетъ.

Вотъ, игрались дети въ траве,

а девочка одна землю рыла, вскапывала,

а въ нее травинки тыкала,

и слышитъ голосъ позади: «А что, дитя, делаешь?»

Отвечала она: «Разве не видишь? Поле сею!»

И сел возле нее, въ траве, Старецъ Белый,

сказалъ ей: «Не такъ надо сеять! Возьми это!»

«А что это такое? Будто зернышки?»

«Ну да, зернышки, посади ихъ, полей!

Черезъ неделю приходи, посмотри.»

Взяла девочка, сделала, какъ Дедъ сказалъ,

посадила зерна въ землю, полила,

а черезъ неделю на томъ месте ростки были,

а черезъ неделю – огурцы, дыни, арбузы взошли,

и все хвалили, ели, Деда славили.

И стали старики землю рыть, бороздить,

стали зерна те ве землю садить

и съ того научалися хлебопашеству,

и горохъ стали сеять, и чечевицу,

и фасоль, и всякую бобовину,

а съ ней и лукъ степной, чеснокъ крепкiй,

и сталъ вырастать лукъ-чеснокъ, сталъ крепиться,

а и людям стало чего есть, кроме молока,

кроме молока, масла да творогу сухого.

И царь Усила Добрый къ нимъ ходилъ,

на огороды ихъ гляделъ, потомъ къ дубу шелъ,

срубалъ дуба, плуга делал,

потомъ воловъ запрягалъ, землю оралъ,

а пашню ту скородилъ, зерно самъ сеялъ,

а людей научалъ, какъ работать в поле,

а коли урожай былъ, Бога славилъ,

медъ пилъ, брагу крепкую, сусло сладкое,

да ковшъ выпилъ, на землю лилъ,

а сказалъ такъ: «Земле дайте пити!

Бога хвалите, въ честь его лейте,

чтобъ коли на землю глянетъ,

да увидитъ пятно браги въ ней,

чтобъ зналъ, что люди Его хвалятъ!»

И стали Прады наши и Прабы землю раяти,

стали хлеба сеяти, зерна собирати,

Бога славити, Ему хвальбу слати,

и такъ жили Прады наши а Прабы въ степи,

скотъ гоняли, землю раяли, какъ Богъ далъ,

какъ Богъ повелелъ имъ, и больше не нуждались,

и у другихъ людей муки не брали.

И пришелъ къ нимъ богатый купец чужой,

сталъ имъ сребро, злато показывать,

на кожи, на сало выменивать,

на мясо говяжье да на овчину.

И набрала царица Годыня сребра-злата,

стала имъ покрашаться, стала въ волосы цеплять,

стала кольца носить, браслеты,

въ парчу, въ бархаты тело завивати,

а по ней почали все женки такъ делати,

а за женками девчата стали краситься,

а хлопци стали златом сабли красити,

серебромъ уздечки правити,

и стали другъ другу завидовати,

у кого уздечка лепше, у кого саблюка,

и стали величаться, надъ другими смеяться,

а жизнь стала хуже, люди тоже,

и не стало простоты прежней,

и самъ царь сталъ скучати,

сталъ войну помышляти,

чтобъ еще больше злата-серебра было,

чтобъ быть лучше другого царя,

и на все то царица его подбивала,

на те мысли ненужные наважала,

а черезъ то – на лишнее въ жизни людской,

и стала жизнь уже завистная,

стала она скаредная да тяжкая,

ибо людямъ надо было къ войне дбатися,

надо оружiе было сотворяти,

надо кузни было поставляти,

сабли ковати, ножи крепкiе,

и на войну идти среди лета.

И стало у Прадов съ Прабами

тяжко жить, трудно дбатися,

и стало царю отъ Годыни той

царицы-красавицы трудно работать,

трудно работать, добиватися.

И узнал про то царь соседскiй,

что Усила-царь на войну тщится,