Когда Генрих вернулся в главный особняк общины, скандал разгорелся нешуточный. Цыганский Барон требовал увеличить его долю, обосновывая это тем, что продавать товар стало сложнее и его людей со всех сторон зажимает милиция вместе с Кабинетом Безопасности. В то же время Гога, возглавлявший афганов, с присущей ему вспыльчивостью объяснял цыгану, что завозить товар через границу опаснее и дороже, чем вынимать его людей из тюрьмы. Генрих занял место в углу зала и молча следил за разговором. Атмосфера накалялась. Члены общины наблюдали за происходящим, никто не решался вмешаться или занять чью-то позицию. Они просто ждали, что вся эта ситуация разрешится и их главари примут единственное правильное решение. Все понимали, что эти двое не могут обойтись друг без друга, афганы не наладят сбыт, а цыганам больше негде брать товар. Если падет один, то он обязательно утянет за собой второго. Бизнес был отлажен до мелочей. Афганы производят и поставляют товар, а цыгане его распространяют.

– Я не буду рисковать за копейки, в то время как ты купаешься в деньгах, – стоял на своем Барон.

– Не такие уж и копейки. Ты много зарабатываешь, а ведь все производство, вся логистика лежит на мне. А ты хоть в курсе, сколько денег уходит на взятки? Ты продаешь мой товар, и комиссия у тебя большая, – парировал Гога.

Генрих мысленно ухмыльнулся: он знал, что Гога в жизни не занимался логистикой. Всю перевозку осуществляли он и его братья. Казалось, что Гога только сидит и считает выручку.

– Так, а ты хоть понимаешь, как сложно продавать, когда на тебя с одной стороны давит власть, а с другой – зажимают конкуренты?!

Пустая дискуссия продолжалась еще полчаса, спорщики жаловались друг другу на жизнь, но каждый остался при своем мнении. Потом стали обсуждать запасы, за что отвечал Генрих.

– Я думаю, что следует поменять склад, разбить товар на более мелкие партии и найти другие способы хранения. Кабинет Безопасности дышит нам в спину. Со дня на день они могут вычислить нашу точку на Молзаводе, а там все наши запасы.

– И куда, по-твоему, мы переедем? Может, сюда, прямо у нас дома будем хранить, – иронизировал Гога. – Молзавод нормальное место. Ничего менять не будем.

– Нескольких наших уже взяли, они ошивались недалеко от Молзавода. Пара человек попала под следствие. За нами следят. Я уверен в своих друзьях, они никогда нас не предадут, но Кабинет Безопасности может достать информацию другими путями, – Генрих посмотрел на Барона, который сидел напротив Гоги, красный от злости.

– Это все ерунда, – отмахнулся Гога, – если что не так, избавься от людей и найди новых. Мне тебя учить нужно?

Найти новых людей будет очень сложно, размышлял Генрих, Гога только сидел и давал указания, но сам никогда ничего не делал, зато требовал все и со всех. Любая его безумная идея, которая никак не соответствует реальности, должна быть исполнена. Генрих много раз объяснял ему, почему тот или иной проект никогда не сработает на практике, но Гога не хотел слушать. Ему не хватало практики. Он начитался западных книжек по бизнесу и строил из себя черт-те что. Бизнес достался Гоге по наследству, что сильно раздражало Генриха.

– Но это же наши люди, – сказал Генрих, – нельзя ими разбрасываться. Хорошие люди всегда на вес золота. Таких тяжело найти.

– Это неважно, – отмахнулся Гога, – делай, что тебе говорят. И не забудь, что через месяц нам нужна еще партия. Свяжись с братьями в Афгане и организуй поставку.

– Я все же считаю, что так нельзя поступать, – повторил Генрих, – и прошу обдумать мое предложение насчет склада. Давайте подберем возможные альтернативы.