– Не может быть, – произнесла она.

Затем она закрыла глаза, сжав их покрепче, и через несколько секунд вновь открыла. Тени исчезли, но на белоснежном снегу остался протоптанный круг. Она отошла от окна и посмотрела на часы: ровно 22:00. «Как быстро бежит время», – подумала она. Мила решила не ждать Джона, а лечь спать, тем более что глаза у нее начали слипаться с невиданной силой. «Когда я успела так устать», – опять подумала она. Она переоделась, задула все свечи, легла в пастель и тут же провалилась в сон.

За окном крупными хлопьями повалил снег и через несколько секунд задний двор вновь стал абсолютно ровным и нетронутым.

– Сегодня Новый год и я хочу, чтобы у нас была елка, – сказала Мила, раскладывая по тарелкам завтрак.

– Где же я возьму елку? – удивился Джон.

– А ты оглянись хорошенько: вокруг один лес. Я думаю, никто не будет против, если ты срубишь одну маленькую елку.

– Сомневаюсь, что никто. Здесь, вообще-то запрещена вырубка деревьев. Тем более молодняка.

– Ну, хоть пару веточек достать можно? Я бы их украсила.

– Хорошо, я попробую что-нибудь найти, но вообще-то здесь Новый год отмечают на главной площади вокруг уже наряженной ели. Все вместе.

– Это которая в парке стоит?

– Да. Там бывает очень весело. Может, и мы ко всем присоединимся?

– Не знаю. Смотря, как сильно будет холодно на улице. Да и я никого тут не знаю еще… Сомневаюсь, что мне может быть весело.

Мила поставила перед отцом кружку с кофе и села за стол.

– Кстати, с завтрашнего дня я официально вступаю на должность шерифа.

– М! Поздравляю. И какая территория теперь будет под твоим надзором?

– Весь округ Ашленд. Не так много, как ты могла подумать.

– Мы останемся здесь?

– Конечно. А, что, ты хочешь переехать подальше в лес?

– Нет. Я думала, что мы переберемся в город побольше. Хотя бы в Сьюпириор. Мне там больше нравится.

– Не вижу необходимости. Здесь отличная школа, чистый воздух и очень добрые люди.

– Которых всего восемь с небольшим тысяч, – пробурчала Мила. – Город, похожий на деревню, комната, размером с лифт – я к такому не привыкла. Когда я иду по улице, на меня все глазеют и шепчутся за спиной. У меня начались кошмары и галлюцинации. Может, я уже схожу с ума? Где тысячи огней по ночам? Где рев сигнализации под окнами вместо будильника? Где люди, не боящиеся и не стесняющиеся самовыражения? И почему здесь все улыбаются, но глаза у всех грустные?

Мила швырнула вилку на стол, и та, отскочив, упала на пол с жалобным лязгом. Джон внимательно посмотрел на дочь и заговорил.

– Ты хочешь вернуться на Стетен-Айленд? Хорошо. Я сегодня же пойду и напишу рапорт об увольнении, и мы поедем обратно. Но что мы там будем делать? В старую школу тебя не возьмут уже потому, что у меня не будет денег платить за твое обучение и тебе придется идти в обычную школу, такую же, как здесь, если не хуже. Я долго не смогу найти работу. У меня уже не тот возраст, и меня даже с хорошей рекомендацией не возьмут на высокооплачиваемую должность.

– Я не прошу тебя увольняться, – перебила его Мила. – Я просто не понимаю этот мир. Мне тяжело и ты должен меня понять. Как только мы сюда переехали мне начали сниться всякие монстры, я вижу, как тень бегает по потолку и зовет меня с собой. Это нормально? Сомневаюсь. Люди вокруг какие-то странные. Я, конечно, с ними близко не знакома, но это же видно невооруженным глазом. Они несчастны. Улыбки лишь отвлекают взгляд. На самом деле в глазах у них тоска. Свежим взглядом это видно лучше. Это слишком желтое солнце, этот слишком белый снег: все как будто идеальное, но в тоже время не настоящее. Как будто это нарисовали и оно ожило. Как нарисованная реальность! Это как сон, который пересматриваешь на второй раз.