Голос Жан-Клода хлестнул бархатом. У меня перехватило дыхание, я могла только ощущать поток его голоса, его присутствие как что-то живое, омывающее мою кожу. Голос всегда был одним из главных козырей Жан-Клода, но это было смешно. Это же по телефону! Как же я смогу видеть его и удержать на месте щиты, не говоря уже о том, чтобы удержать себя в руках?

– Я знаю, что это ты, ma petite. Ты позвонила просто услышать мой голос?

Это было слишком близко к правде.

– Нет-нет.

Я никак не могла собраться с мыслями. Как штангист, который вдруг забыл все отработанные движения. Просто не поднять привычный вес, а пробиться сквозь силу Жан-Клода – это вес немалый.

Я еще ничего не сказала, как он заговорил снова:

– Ma petite, чем я обязан такой чести? Ты соизволила мне позвонить?

Голос его был спокоен, но что-то такое в нем слышалось. Что-то вроде упрека.

Что ж, вперед. Я развернула свои войска и попыталась говорить как разумный человек – это не всегда у меня получается хорошо.

– Я уже полгода не звонила…

– Я в курсе, ma petite.

Снисходительность. Терпеть ее не могу, и потому слегка разозлилась. Злость чуть-чуть прояснила мысли.

– Если ты перестанешь перебивать, я смогу сказать, зачем звоню.

– Сердце мое трепещет в жажде узнать.

Ей-богу, я чуть не бросила трубку. Он всегда был рад потоптаться на костях, но я отчасти понимала, что заслужила такое отношение, и оттого разозлилась сильнее. От собственной неправоты – она меня всегда выводит из себя. Я полгода боялась, и сейчас еще боюсь. Боюсь быть рядом с ним, боюсь того, что я делаю. Черт тебя побери, Анита, возьми себя в руки!

– Язвить – это моя работа, Жан-Клод.

– А какая же тогда моя?

– Я хочу попросить тебя об услуге.

– В самом деле? – Звучало это так, будто он может и отказать.

– Жан-Клод, перестань, пожалуйста. Я прошу помощи. Это нечасто бывает.

– Вот это правда. И чего же ты хочешь, ma petite? Ты знаешь, что тебе достаточно попросить, и я сделаю. Как бы на тебя ни злился.

Я оставила комментарий без внимания, поскольку не знала, что сказать.

– Ты знаешь клуб «Нарцисс в цепях»?

Он помолчал пару секунд:

– Oui.

– Ты можешь рассказать мне, как туда проехать, и встретить меня там?

– А ты знаешь, какого сорта этот клуб?

– Да.

– Точно знаешь?

– Я знаю, что это клуб, где развлекаются со связанными.

– Если ты не слишком изменилась за последние полгода, ma petite, это не то, что тебе нравилось.

– Не мне.

– Твои леопарды опять отбились от рук?

– Вроде этого. – И я рассказала ему, в чем дело.

– Я этого Марко не знаю.

– Я и не предполагала, что ты его знаешь.

– Но предполагала, что я знаю, где клуб?

– Надеялась.

– Я тебя там встречу кое с кем из моих. Или ты позволишь только мне скакать тебе на помощь?

Сейчас он говорил с некоторой усмешкой. Все лучше, чем злость – я так думаю.

– Приведи тех, кто тебе нужен.

– Ты доверяешь моему суждению?

– В этом – да.

– Но не во всем, – заключил он негромко.

– Во всем я никому не верю, Жан-Клод.

Он вздохнул:

– Такая молодая и такая… циничная.

– Не циничная, а опытная, Жан-Клод.

– А в чем разница?

– Циничный – ты.

Он засмеялся, и смех этот погладил меня как легкая ладонь.

– Да, – сказал он, – это объясняет разницу.

– Ты мне скажи наконец, пожалуйста, куда ехать.

«Пожалуйста» я добавила, чтобы ускорить процесс.

– Они там не слишком, я думаю, обидят твоих леопардов. Клуб держат оборотни, и если они учуют слишком много крови, то сами наведут порядок. Одна из причин, по которой «Нарцисс в цепях» – ничья земля, нейтральная пограничная территория для всех групп. Твои леопарды были правы, место действительно безопасное.

– Вряд ли Грегори вопил от чувства повышенной безопасности.