Для своего времени сцена нового Киевского оперного стала крупнейшей в России: партер, амфитеатр, бельэтаж и четыре яруса могли вместить 1650 зрителей одновременно. В интерьере – сплошь бархат и бронза. Шикарные кресла, люстры и светильники – из самой Вены. Над главным входом в театр поначалу установили официальный герб Киева с изображением архистратига Михаила – покровителя города. Но – тотчас встал на дыбы местный митрополит.
Из газеты «Московские ведомости», август 1901 года:
«Г. Киевский вице-губернатор сообщил городской управе, что высокопреосвященный Феогност, митрополит Киевский и Галицкий, обратил внимание на неуместность помещения герба Киева с изображением архистратига Михаила в скульптурной группе над главным входом в городской театр. Городская управа постановила снять изображение Св. Архистратига Михаила и заменить его соответствующей надписью на славянском языке».
Михаил Матвеевич Бородай (1853–1929). Выходец из крестьянской семьи, казак по происхождению Бородай сделал внушительную карьеру на театральном поприще
В итоге пришлось заменить фасадный герб композицией грифонов, держащих в лапах лиру как символ музыкального искусства…
Торжественное открытие назначили на 16 сентября 1901 года. Примечательно, что задолго до того, как театр был построен, разгорелась острая борьба за антрепризу (пост содержателя театра).
Тогда конкурировали сразу три претендента: уже известный нам по Харькову князь Церетели, оперная артистка Мария Лубковская и саратовский антрепренер Михаил Бородай. Киевская власть выдвинула жесткие условия – театр сдается в аренду на шесть лет, антрепренер платит 24 тысячи рублей в год, устанавливает приемлемые для горожан цены на билеты, согласовывает с театральной комиссией городской Думы состав труппы и репертуар. Сама комиссия наделялась исключительными полномочиями браковать дебютантов, если во время трех первых постановок они не зарекомендовали себя с лучшей стороны.
В итоге отцы города остановили свой выбор на Бородае, который единственный согласился выплачивать полную сумму аренды. При этом он выторговал выгодное условие включать плату за хранение верхней одежды в стоимость билета (за один спектакль это давало 200 рублей), а также получать в свою пользу все доходы от театрального буфета и аренды биноклей…
Новые антрепренёры-пайщики – Михаил Бородай и его партнер Степан Брыкин – решили дать старт сезону 1901/02 беспроигрышной «Жизнью за царя» Глинки в оригинальной авторской редакции. Похоже, то было своеобразное алаверды Их Величеству, которое отстегнуло на постройку театра 150 тысяч казенных денег. Предварять же оперу должен был своеобразный музыкальный бонус – торжественная кантата «Киев», написанная на заказ специально к этому, безусловно праздничному для всех киевлян событию.
Вы уже догадались, кто пробил этот заказ? Именно! Наш вездесущий Наполеоныч. А уж как ему это удалось – понятия не имею. Возможно, не последнюю роль сыграло здесь былое сотрудничество Гартевельда и Брыкина (как уже упоминалось, Степан Васильевич пел в дебютной харьковской постановке «Песни торжествующей любви», где исполнял партию Лоренцо). Наверняка не обошлось и без покровительства Лысенко. Хотя, по логике вещей, как раз Николаю Витальевичу, «Глинке украинской музыки», и следовало бы поручить подобную работу. По совокупности, так сказать, заслуг.
Ноты гартевельдовской кантаты «Киев» для соло, хора и оркестра до наших дней не сохранились. Так что судить о качестве сего опуса не представляется возможным.
Но вот рекламная программка с полным либретто авторства некоего Н. Медведкова осталась. Из ее текста следует, что вещица была задумана с размахом – тут тебе и хоры (отдельно мужской и женский), и вставки сольных партий на любой вкус (баритон, тенор, сопрано, оркестровое соло). Начиналось все это великолепие грянувшим хором: