Автором либретто «Песни торжествующей любви» выступил «Л. Монд», под этим псевдонимом скрывался вышепомянутый киевский приятель Гартевельда Леон Мунштейн. В 1892 году тот также переехал в Москву и начал работать в новом еженедельном журнале «Семья» (приложение к газете «Новости дня»).
Либретто получилось неплохим. Как позднее напишет в рецензии на оперу критик журнала «Театрал» (некто Ивель), «текст Л. Монда не без достоинств, написан довольно звучными стихами, иногда прямо напрашивающимися на музыкальную иллюстрацию. Последняя требует композитора с высшим, сильным дарованием, в совершенстве знакомым с музыкальными приемами».
Но как раз композитор-то, по мнению все того же Ивеля, и подкачал:
«…Мелодические рисунки в опере мало подготовлены предыдущими музыкальными периодами и редко закруглены. Часто ожидаешь продолжения их, или другого логического поворота. Это неминуемо отнимает у них характерную окраску, они впадают в самый заурядный пошиб и производят смутное впечатление…
Мелодическую нищету опытная рука может затушевать гармонизацией. Но она очень проста, шаблонна, так бессильно связаны ее чередования, что обнаруживает в авторе лишь дилетанта, поверхностно знакомого с предметом…
Некоторые подробности способны остановить внимание, но и то только в виду того, что на них высказалось влияние кой-где Рубинштейна, как, например, в арии Валерии «Дремлет ночь», Мейербера – в индийском танце, или Чайковского…
Форма, в которой написана вся опера, – рациональная. Тяжело подводить неутешительные итоги и еще тяжелее становится за автора, потратившего много труда и сил…
Оперой дирижировал сам автор, и его малоопытность значительно вредила ансамблю…»
Свою рецензию г. Ивель финалит как бы утешительной ложкой меда к бочке дегтя: «При лучшей обстановке, при сильной урезке длиннот оперы и при большем внимании к сцене г. режиссера опера г. Гартевельда во многом выиграет».
В общем – уж размазал, так размазал. Но, справедливости ради, заметим, что в данном случае мы имеем дело с московским критиком, который разбирает вторую и именно московскую постановку оперы Гартевельда, что была осуществлена летом 1895 года в «Никитском театре»13 силами заезжей частной оперы Николая Унковского.
Однако премьера «Песни торжествующей любви» состоялась несколькими месяцами ранее. В Харькове. И вот там-то, в отличие от снобской Москвы, оперный дебют Наполеоныча приняли на ура. Да что там! Устроили нашему герою форменный «торжествующий триумф».
Как сто лет назад, так и сейчас харьковчане безоговорочно считают свой город театральной столицей Украины. Апеллируя, в частности, к тому факту, что первое упоминание о театре в Харькове относится еще к 1780 году. Киевляне, понятное дело, с этим категорически не согласны.
Вообще, взаимоотношения Харькова и Киева сродни негласному соперничеству «двух столиц» на предмет «кто круче». Кстати сказать, нечто подобное существует и в России (Москва vs Санкт-Петербург), и в других странах мира: Бенгази и Триполи (Ливия), Мадрид и Барселона (Испания), Нью-Йорк и Лос-Анджелес (США) и т. д.
Ну да не будем встревать в спор между киянами и харькивьянами. В данном случае нам важен тот факт, что к концу ХIХ века Харьковский оперный театр действительно сделался одним из центров оперной и балетной культуры России. А началось все в 1891 году, когда усилиями предприимчивого антрепренера и ловкого дельца Алексея Картавова театр получил постоянную прописку в здании бывшего городского Коммерческого клуба. К 1894 году по приглашению Картавова из Москвы в Харьков перебираются гастролеры – итальянский композитор, дирижер Эудженио Эспозито и молодой, но уже подающий большие надежды тенор Иван Ершов. Во второй украинской столице итальянец-капельмейстер начинает с постановки «Князя Игоря» Бородина, затем ставит «Ромео и Джульетту» и «Пуритан».