– Я прощаю тебя, – сказала она. – Но при одном условии: больше у нас об этом разговора не будет… Сделай милость…

– Однако, – сказал Бонапарт, – когда офицер обнаружил злоупотребление…

– Шарль? Но ведь это – шут!.. Он был игрушкой в чужих руках. Уж если ты хочешь его наказать, выгони его из армии, отправь его в Париж.

Бонапарт, послушное дитя, согласился. На другой день Ипполит Шарль уезжал из Милана. Спустя восемь дней Жозефина решила вернуться во Францию…

В декабре 1797 года Жозефина, оставив Бонапарта в Италии, села в свою карету и укатила в Париж. Путешествие ее было настоящим триумфом. В каждом городе по пути ее следования толпа, стремившаяся с радостью «лицезреть ту, которую небо удостоило чести делить ложе с человеком, равным героям древности», восторженно приветствовала ее. Салютовали пушки, звучали трубы, детишки бросали цветы, а поэты читали ей отрывки из поэм, чей напыщенный стиль был оправдан искренним волнением.

Креолка принимала эти почести с любезностью, в которой было, однако, заметно некоторое нетерпение. Чувствовалось, что все время она торопится поскорее уехать, и людям добрым оставалось только качать головой и строить догадки:

– Нет сомнения в том, что генерал дал ей какое-то задание, – говорили одни.

А другие с горящими глазами шептали, что «мощная поясница Бонапарта, возможно, принесла Жозефине плод»…

И, как всегда, они ошибались, поскольку истина заключалась совсем в другом.

Уезжая в самый разгар праздников, загоняя лошадей, сокращая время на сон, госпожа Бонапарт была движима одной лишь мыслью: поскорее встретиться с милым ее сердцу Ипполитом.

Они встретились близ Невера, и первая их ночь прошла необычайно бурно. После пятнадцатидневной разлуки любовники, позабыв обо всем на свете, с такой страстью предались наслаждениям, проявили такой любовный пыл, что их любовные забавы несколько раз прерывались самым комическим образом…

Послушаем же Пьера Аделена:

«Едва Жозефина вышла из кареты, как господин Шарль увлек ее в комнату, где для удобства любовных занятий кровати были придвинуты одна к другой. Разбросав по полу свои одежды, они рванулись к кроватям так резко, что коврик, лежавший перед кроватью, скользнул по паркету и они с громким шумом упали. Встревоженная горничная прибежала узнать, что случилось, и увидела совершенно голых Жозефину и Шарля, лежавших навзничь на полу с запутавшимися в коврике ногами и дико хохотавших. Мгновение спустя они поднялись и проявили по отношению друг к другу такое расположение, что служанка посчитала лучшим вернуться в комнату для прислуги.

Оставшись вдвоем, любовники возлегли на спаренные кровати, где начали выделывать такие кульбиты, которые могут делать только щенки, перекатываясь туда-сюда в порыве безумной страсти и удовольствия.

Жозефина, бравшая уроки любовных игр у госпожи Тальен, подсказывала любовнику сложные позиции, которые, однако, были весьма развлекательными и позволяли не ограничивать ее одержимость»^>51.

Их пыл вскоре стал несколько чрезмерным, что кровати, сотрясаемые их страстными движениями, разъехались на хорошо навощенном паркете и парочка снова упала с сильным шумом.

Маленькая горничная, снова встревоженная шумом, влетела в комнату, помогла любовникам выбраться из этого смешного положения и вернулась к своим делам.

Нисколько не обескураженные этим, Ипполит и Жозефина вновь легли на кровать и возобновили свои сладостные занятия. Увы! Напор капитана привел к новой катастрофе. Когда он стал прилагать силы к тому, чтобы с помощью испытанного способа привести любовницу в состояние блаженства, портьера, укрепленная в изголовье кровати, оторвалась и накрыла любовников, внезапно оказавшихся таким образом в полной темноте.