Сколько же надо будет преодолеть преград, чтоб закостенел внутренний стержень, на котором должна держаться духовность индивидуума Постепенно, слабые звенья, заменяться прочными. Острые углы в характере, отшлифуются; засверкают яркими талантами, когда появится необходимый опыт. Память заимеет образцы для подражания, сформирует идеал – программу жизненного успеха.

Храмов назначил своей жизни большую цену, и никому не позволял фривольно поступать с ним. Он, словно бы, хранил эту свою восприимчивую для глубоких познаний аморфность в своеобразном жестком панцире, который невозможно было пробить извне, но которая постепенно твердела в нем.

…Рабочие, впрочем, тоже замечали, что Храмов – «не от мира сего»…

Храмов, потом, отмечал в своем дневнике, что лицо у Петрова необычайно грубое, словно бы вырубленное топором, на котором полностью отсутствуют плавные линии. Туловище – кряжистое; крепкое. Тогда, как Пальчиков, был словно сплетен из разных плавных линий. Здесь природа явно старалось, и, по-своему, видно, не скупилась даже на некоторое изящество.

Являясь в геологию, представители этой популяции рода человеческого, как правило, имели при себе только справку с мест не столь отдаленных от города Магадана. (Известны многие случаи, когда в отделы кадров геологических предприятий являлись кадры вообще без оной). Появление подобных типажей, – искателей всевозможных приключений, – авантюристов, – в любом геологическом отряде – было вполне заурядное явление (часто нигде не зафиксированное на бумаге), где они, должны были сделать определенную работу, и исчезнуть из поля зрения навсегда. Они были подобны – перелетным птицам.

Многие бичи находили в этом основу своего существования. Стоило кому-то из них заявить о себе, как о добросовестном работнике, как тут же, за ним, начинали охоту начальники отрядов.

Опытный канавщик достаточно высоко ценился в той среде. С его мнением, считалось даже начальство. Ведь, набирая к себе в отряд новых бичей, для начальника всегда существовал определенный риск.

В полевых условиях, для этого контингента, появляется новая возможность переступать существующий уголовный закон, чтоб оказаться снова в своей тарелке, за суровой тюремной решеткой, где их всегда ожидает привычный распорядок дня, баня по субботам и работа на лесоповале, в тесной компании с лагерной охраной.

Похоже, что для избавления от потенциальных преступников в городах, пенитенциарная система страны, закрепила за геологией, статус отстойника. В любой геологической конторе такие типы, носящие вирус неприкрытой угрозы для состояния общественной морали, немедленно получали кров над головой, деньги на выпивку и кусок хлеба.

Вернувшийся из мест не столь отдаленных от Магадана, человек, уже в статусе бича, мог рассчитывать на койко-место где-нибудь на загородной базе геологов, устроиться работать кочегаром, или, на худой конец, дворником.

Лучшие из худших особей человеческой популяции, связывали с геологией, навсегда, свои исковерканные судьбы. Судимости, в геологии, не имели особого значения. Люди, попиравшие в свое время законы, развивались и резвились под ее эгидой, внося посильную лепту в общий результат, вплоть до того, что становились достаточно умелыми операторами, которым доверяли работу со сложной геофизической аппаратурой.

Глядя на все эти противоречия, заложенные самой матушкой-природой в его невольных попутчиках – Храмов, мысленно, умилялся своей наблюдательностью. «Это ж надо было, так судьбе перетасовать замусоленную колоду человеческих судеб, – подумал он, – чтоб из бесконечного количества вариантов, собрать, внешне такую не похожую друг на друга компанию. Скорее, все же, это заслуга, того же, Татаринова… ».