Все же Кларе не хватало задушевных разговоров с подругой по вечерам, так хотелось всё, всё, всё рассказать, поделиться переживаниями, найти поддержку, но Верочка, вредная, даже слышать не хочет о Саше. Уверенная, что этот «напыщенный индюк» не сделает подругу счастливой, она никак не уймется, снова и снова повторяет, что не желает «собирать осколки ее разбитого сердца», да упорно твердит: «Не стоит он тебя».

Но Клара, сумасшедшая, не слушая предостережений, бежала к любимому, отдаваясь первому чувству с доверчивым самоотречением. Только сам он ни разу не позвал, не окликнул, лишь равнодушно взирал поверх ее головы.

Саша не был влюблен, просто позволял ей бывать в мастерской.

Клара, на ходу просматривая план сеансов на неделю, торопливо шла в кассу, потом у нее обеденный перерыв.

– Я уж думал, ты не придешь, – услышала она голос, неизвестно откуда возникшего на ее пути Саши.

– А ты соскучился без меня?

– Не тешь себя надеждой. Просто я хотел, чтобы ты посмотрела мою новую работу. Вчера закончил.

Сердце девушки готово было выскочить из груди. Зардевшись от удовольствия, она смущенно вскинула на него глаза, но не успела ничего ответить.

– В другой раз! Передумал. А ну, пошли! – Саша взял ее за руку (ладонь оказалась такой крошечной!) и быстрым шагом направился через дорогу в глухой переулок с деревянными сараями. Не доходя до конца улочки, пролез через узкий лаз, как бы специально оставленный в заборе, потянул за собой девушку, и они оказались в просторном светлом дворе. С радостным воплем «ура», какому бы позавидовала любая девчонка, Клара рванула вперед. В тени пышной черемухи, недалеко от детской песочницы, стояли качели – отшлифованное сиденье, подвешенное железными цепями к двум большим крашеным столбам, слегка скрипело при покачивании.

Саша легко оторвал девушку от земли, бережно усадил ее на качели. Подтолкнул вперед и вверх.

– Нравится?

– Дух захватывает!

– Давно так каталась?

– Тысячу лет назад.

И снова, и снова взмывают качели. Вверх-вниз…Вверх – вниз…

– Я летаю!

Саша смотрел на раскачивающуюся девушку, его дыхание участилось в такт взлетающим качелям: вверх-вниз, вверх-вниз. В ушах стучало. Мир вокруг дробился палитрой самых невообразимых красок, складываясь в удивительную картину: исчезли серые бараки и сараи Котласа, исчезла деревянная песочница, осталась только она – девушка, парящая на крыльях восторга первой любви. Воображение художника дорисовало венок из белых цветов на каштановых кудрях, ситцевое платье в васильках и легкий развевающийся шарф. Вот девушка, рассмеявшись, запрокинула голову, отчего воображаемый венок слетел и рассыпался тысячей белых лепестков. Он вспомнил: ее зовут Клара.

Бег качелей остановился. Легко соскользнув на землю, Клара оказалась в плену поджидающих рук. Она стояла, не шелохнувшись и не смея взглянуть на парня, только сердце колотилось пойманной птицей, а девичья грудь вздымалась, повторяя недавний полет: вверх-вниз, вдох-выдох. В такой момент знаешь, произойдет невероятное, но что именно, не представляешь.

Глаза Саши затуманились. Неожиданно он притянул девушку к себе и поцеловал.

Клара замерла. Она всегда верила, что первый поцелуй будет волшебным, но оказалась совершенно к нему не готова: ноги предательски задрожали, помимо воли опустились ресницы, и сотни маленьких скрипок заиграли где-то в груди. Если бы сердце имело голос, сейчас оно пело бы свою самую главную песню – Песню Любви.

«Господи, – шепотом просила Клара, – пусть эта минута длится вечно!». – Вскинув руки, она обвила его шею, Саша, не отрывая губ, еще крепче сжал ее талию…