Почему-то эта мысль принесла Касу удовлетворение. Наконец он не нёс в чужих глазах какой-то особой ответственности, просто был некой декорацией. Быть декорацией оказалось неожиданно приятно. Его ни в чем не винили, не наказывали, не пытались причинить боли – помимо потери Дина. Кас думал, что будет беседовать с Богом долгие часы, забросает его вопросами, а в итоге молча сидел с демоном, пока Бог умирал позади него.

Дин тихо вздохнул во сне и слегка нахмурился. Кастиэль перетащил кресло поближе к изголовью кровати. За неимением лучшего варианта он скинул свой плащ и укрыл им Сэма – конечно, можно было бы сходить в другую комнату и принести одеяло или плед, но он обещал, что ни за что не отведёт глаз от Дина – а обещания Кас привык выполнять.

Он бесшумно опустился в кресло рядом со спящим охотником. Осторожно протянул к нему руку, опасаясь, что Дин хмурится не просто так, но тут же облегченно вздохнул – Винчестер просто спал. Кажется, у него слегка жгло грудь, но это неудивительно, ведь недавно он носил в ней неисчислимое количество душ. Эта боль должна пройти. Дин – мощный сосуд, способный вместить архангела, значит, большого вреда ему такая краткая перегрузка не принесёт. А если и принесёт, Кас непременно сумеет помочь.

Неожиданно ему в голову пришла другая мысль. Если лечить Дина и придётся, то эффективнее всего в таком случае это можно будет сделать изнутри. То есть, Винчестер должен будет позволить ему войти, чтобы Кас смог исцелить его. А пойдёт ли Дин на это?

Когда в ком-то из них в прошлый раз был ангел, собирающийся помочь, это кончилось очень нехорошо. Винчестеры, конечно, доверяют ему, Кастиэлю, но сказали бы они «да», если бы это было нужно? Доверяют ли они ему настолько, чтобы пустить в собственные тела?

«Может, и нет», – неуверенно подумал ангел. Почему-то ему казалось, что Сэм ни за что ему бы такого не позволил, даже если бы погибал. С Дином вообще было всё сложно – Кас пытался вообразить, какой ответ мог получить, но мысли упорно не приходили. Дин, просто произносящий «да», казался чем-то невероятным, невозможным.

Ведь десять часов назад он сказал Касу, что считает его братом, что он – член их маленькой, но крепкой семьи. И всё равно – упорные сомнения терзали ангела, и вскоре он бросил эти мысли, оставшись в полутьме и тишине комнаты, где единственными звуками было сонное дыхание двух братьев, в очередной раз спасших мир.

***

Дину всегда хотелось еще хоть раз проснуться от солнечного света, бьющего в глаза, но каждый раз он просыпался от звонка будильника в своей комнатке-склепе без окон. В этот раз солнца тоже не было, но и противные звуки никак не нарушали его покой. Охотник просыпался уже два или три раза, и вновь проваливался в сон. Наконец, его мозг окончательно взбунтовался и отказался верить в то, что утро ещё не наступило.

Винчестер открыл глаза. Уставился в потолок, несколько секунд думал, почему не сработал будильник и нужно ли его чинить. А потом резко вспомнил всё, что с ним произошло за последние сутки – Чак, Амара, бомба из душ, долгий и изнурительный путь домой, лица Сэма, Каса, темнота…

Сэм и Кас. Они были живы, они встретили его на пороге бункера. Точно.

Дин рывком сел. Он не помнил, как добрался до своей кровати и уж точно не мог вспомнить чтобы когда-нибудь так старательно укрывался расправленным одеялом – но его точно кто-то заботливо укрывал ночью.

– Чё за, – хриплым спросонья голосом выдал он в пустоту перед собой. Слева вдруг пошевелились, и тёмная фигура выпрямилась, подавшись к нему.

– Дин! – раздалось очень знакомым низким голосом. Винчестер поморгал и различил перед собой Кастиэля – в одном костюме, без плаща. – Дин, как ты? – спросил ангел. Охотник пожал плечами: