– Ой, – смутилась девочка. Она хотела отказаться, но желудок некстати напомнил о том, что в последний раз она ела почти сутки назад – когда завтракала перед поездкой в школу и на экскурсию. В больнице было не до того, сплошные анализы, а дома… Нет, нет, о доме думать было нельзя.

– Если ты хочешь, то я мог бы… – вдохновенно начал Кастиэль, но Саманта прервала его:

– Что вы, не нужно… Я… я могу сама приготовить, если позволите. Я часто готовила на всю семью, пока все были на охоте… Вам ведь тоже нужно отдохнуть, – она заглянула ему в глаза, будто пытаясь понять, как Кас к ней относится.

– Мне не нужен отдых, – покачал головой Кастиэль. – Не беспокойся. Думаю, Дин не оценит, если кто-то будет хозяйничать у него на кухне, – он улыбнулся, и с облегчением ощутил, как напряжение в комнате падает. – Пойдём, я что-нибудь придумаю, – предложил ангел, открывая дверь.

Саманта послушно последовала за ним. Кастиэль уверенно прошёл по знакомым коридорам, бесшумно миновал комнаты Сэма и Дина, и вошёл на кухню – место, которое любил больше всего.

Открыл холодильник. Нашёл яйца, пару упаковок чего-то для быстрого приготовления, завернутые в бумагу оладьи, пакет молока – что удивительно, ведь у Винчестеров обычно на его месте стояло только пиво, – и какой-то салат, из тех, что обычно покупал себе Сэм.

Из всего этого пригодным оказался, помимо яиц, только салат и один из пакетиков с надписью «просто залей кипятком». Кас поджал губы – будучи человеком, он ни за что бы такого не допустил. Когда Чак пёк оладьи Кас не помнил, поэтому рискнул взять только один из тех, что выглядели наиболее прилично.

«Отравишь сейчас ребёнка, а потом даже исцелить не сможешь», – проворчал его внутренний голос. Этот голос был таким человечным, что Кас усмехнулся.

Пять минут – и он поставил перед съёжившейся на стуле Самантой пластиковую чашку с дымящейся заваренной картошкой и стакан молока.

– Спасибо, – уже в который раз повторила девочка, неуверенно поднимая ложку.

– Не обожгись, горячо, – посоветовал ангел. Саманта кивнула.

Наступило очередное неловкое молчание. Неловким, правда, оно было только для девочки – Кастиэль же с заметным интересом наблюдал за тем, как она орудовала ложкой. Это казалось странным, но все вопросы, что вертелись у Саманты на языке, было как-то неудобно задавать.

Наконец, она осмелилась и спросила:

– А почему вы не едите?

Странный мужчина, даже не снявший плащ, когда они вошли в тёплый бункер, чуть вздрогнул, будто она отвлекла его от каких-то мыслей.

– Мне не нужна и еда тоже, – ответил он.

– Почему?

– Я – ангел Господень, это тело – мой сосуд, – питает моя благодать.

Саманта чуть не выронила ложку. Ангел – так вот почему охотники были уверены, что он простым прикосновением научит её языку. Вот почему рядом с ним ей было так неожиданно спокойно, будто кто-то незримый и могущественный защищал её.

Ангел. Настоящий ангел.

– То есть… У вас есть крылья, и… и всё в этом духе? – она смотрела на него с таким удивлением и неожиданным восторгом, что Кастиэлю стало неудобно.

– Да, есть. Только летать я уже не могу, с тех пор, как закрыли Небеса. Но пища и сон мне по-прежнему не нужны.

– Совсем? Даже ради удовольствия? – спросила Саманта. Кас слегка улыбнулся наивному вопросу девочки:

– Я не чувствую вкуса еды. Все молекулы одинаковы.

– А сны? Это ведь иногда просто необходимо, я имею в виду… – Кас покачал головой, и она замолчала. – Мне… жаль, – добавила Саманта. Ангел вскинул брови.

– Жаль? – переспросил он.

– Да, в смысле… Вы столько теряете в обмен на свои силы, – задумчиво сказала она. И тут же торопливо прибавила: – Извините, если я…