Лина клялась и заверяла, что никто ее не соблазнит, в рабство не увезет и тем более никаких детей ближайшие лет пять у нее не будет. Она просто едет отдыхать, купаться в море, есть фрукты и смотреть достопримечательности.
Наверняка бабуля выпила уже двойную дозу корвалола, но женщина она крепкая, все будет хорошо, Лина пообещала ей и себе, что будет звонить ей каждый день утром и вечером.
Пользуясь случаем, Огородникова сделала несколько селфи внутри здания аэропорта и даже записала короткое видео, в котором похвасталась, что скоро вылет. Отправила все Оксанке, на что та ответила смайликом, который махал рукой, и коротким словом «завидую».
Лина тоже завидовала. Сама себе!
Любимого Павлика она увидела издали, он заметил ее тоже и…
Отвернулся! Явно прикрыл телом жену. Или спрятал ее от Лины. Она не особо поняла его пассаж.
Огородникова прикусила губу, поначалу расстроившись таким к себе отношением, но потом воспряла духом. Скоро вылет, их места рядом, она будет игнорировать его весь полет, пусть извиняется и оправдывается. А потом будут девять ночей в отеле, уж там–то она отыграется за этот равнодушный взгляд!
Яркими вспышками в голове начали возникать идеи того, как Паша будет вымаливать прощение, и картинки девушке очень даже нравились.
И все–таки Лине было любопытно, что происходит между супругами Гриневичами. Она не удержалась, подошла ближе, сделала вид, что читает табло с маршрутами. При этом навострила уши, чтобы послушать, о чем воркует парочка и трещат дети – две девочки–близняшки, абсолютно не похожие на своего отца, и мальчик чуть помладше – копия своей матери.
Главное, ей хотелось понять, почему Павел до сих пор живет с первой семьей, а не создал вторую, с ней, с Линой, ведь он говорил, что любит ее, думает о ней день и ночь и несколько раз едва не назвал жену чужим именем.
Пусть воркуют, пусть трещат. Скоро Павлик станет ее, только ее, а с детьми, так уж и быть, пусть видится по воскресеньям.
Глава 5
– Не знаю как я буду десять долгих дней без вас… Ты точно дождешься меня? – томным голосом спросил Павел законную супругу.
– Ты же знаешь, от меня мало что зависит… – кокетливо ответила Ксения.
Лина не поняла, о чем речь и что за игривая интонация у женщины, которая не любит и не ценит (по словам самого Павла) собственного мужа.
Она повернула голову как бы невзначай и… обомлела.
Жена Гриневича стояла перед мужем, упираясь ему в живот своим животом. Огромным!
Просто нереально огромным! Слониха!
– Ах, если бы я мог отказаться… – Павел держал за щеки жену, его взгляд был полон любви и сожаления. – Я бы ни на минуту не оставлял тебя одну.
Хороший актер, Лина почти поверила в искренность его чувств к супруге.
– Милый, мы это обсуждали уже много раз. Нельзя отказываться от приглашений и встреч с коллегами, это же твоя карьера, твое будущее.
– Наше, – поправил он ее.
– Конечно, наше и наших детей. Папа сказал, и я тоже считаю, что тебе нужны связи, поэтому мы все желаем тебе удачи.
Какое лицемерие! – закатила глаза Лина.
– Спасибо, дорогая моя, – он притянул жену за щеки к своему лицу, потерся носом о ее нос, отстранился. – Значит, так, Евгений, папку ждать! – шутливо приказал Павел животу, оставил в покое щеки жены, погладил ее беременное пузо ладонями.
В этот момент счастливо улыбающаяся Ксения Гриневич посмотрела поверх плеча мужа и заметила Лину. Та не успела отвести взгляд.
– Паша, Паша, посмотри, это же твоя коллега? – Ксения обхватила подбородок мужа цепкими пальцами, повернула его лицо налево.
Паша увидел Лину, она была совсем близко, он побледнел.
– Ну… да, – проблеял утвердительно. – Кажется, это она…